Тяжело, резко вздохнул, он неожиданно понял, что ему уже безразличны и Тетчер и Ельцин и Кешка Хорёк, и даже своя милая родная деревенька, которая, казалось всей плотью, духом вошла в него. Пустой, равнодушный взор обратился на какое то мгновение к окну, где он различил слабое белое очертание. Что это? Смотри, улыбается и пальчиком манит
Вот и легко, как легко: нет болезней, старческой немощи. Необъятный простор. Кружусь по воздуху Какое необычно приятное состояние. Это что? Неужели у меня была такая безобразная оболочка, я носил это? Как странно: лежит нечто Плакать будут не о чём, а я свободен, свободен Только Физу жаль Предупредить надо
Заскрипел снег: вот постукали валенками о крыльцо: звякнула накладка. Клубы холодного воздуха ворвались на кухню. Дремлешь, Савва..?
В это время он попытался её успокоить, обнять, чтобы не тревожилась попусту Но странно: она вскрикнула, бросилась к этой безобразной «оболочке», упала ей на грудь и разрыдалась Рыдает, плачет Совсем смешная Неужели не понимает, что здесь лучше, куда приятней, вот даже ангелы и серафимы на иконах улыбаются, как живые, живые, живые
Физа, Физа! Он поманил её рукой Без слов, без длинных диалогов они поняли друг друга.
Савушка, кричала она. Мы вместе Танцуем!..
Танцуем Смотри какое прекрасное многоцветное поле, отвечал ей супруг.
Они забыли в этой радости всё. Танцевали как в юности, счастье такое внезапное, неожиданное, пришедшее как искупление за земные трудности, захватило их Они без остановки кружились, летали и уже мечтали о другом, о не земном
На следующий день, соседи отметили, что у Прохоровых даже снег от крыльца не отгребли. Решили проверить. На стук не ответили взломали дверь В кухне, на старом диване лежали, обнявшись уже закоченевшие супруги. Долго после этого, в деревне ходили разные пересуды о случившемся, но все отмечали: не мучались, умерли вместе
К этим разговорам многие неизменно добавляли, что три ночи подряд видели два светящихся силуэта над домом умерших, которые самым замысловатым образом прыгали, танцевали, летали, то поднимаясь высоко в небо, то кружась таинственным вальсом над крышей обветшавшей избушки.
Радетель
Ранним майским утром Петр Михайлович «припёрся» к тёще, проживающей на окраине поселка, по довольно банальной для этого времени причине: необходимо было вытащить посевной картофель из подполья. На этот раз в дверь «ломиться» он не думал, а зашел в избу со двора, где ворота практически всегда не закрывались; там находился «сторож» большой пёс «смахивающий» по виду на волка, по крайней мере, зубами он щёлкал, как настоящий лесной «разбойник». Пётр Михайлович потрепал собаку за шею и спокойно зашёл в избу.
В кухне, на короткой металлической цепочке, под самым потолком горела лампада. Анна Анкудиновна восьмидесятилетняя старушка, одетая в просторный синего цвета с белыми мелкими цветочками халат, стояла на коленях.
Поклоны бьёшь?! Здравствуйте! громко сказал он, ввиду старческой тугоухости тёщи.
Бью, начала подниматься старушка с полу. Ох, встать то не могу Подсоби!
Петр Михайлович слегка приподнял тёщу над полом.
Приступила одной ногой на подол халата вот, и не можешь встать! Подбирай подол халата, когда земные поклоны кладёшь!
Усь, а мне невдомёк, всё думаю: немочь
Короткие надо юбчонки то носить, смеётся зять.
Да уж не носила в «давешние» времена, то и теперь не стоит привыкать. Вот Тоня через Лиду передала мне три «фиговинькие» конфетки: я за неё доброго человека, поклоны то и бью
Да к твоя благодетельница другой веры, стоило ли молиться?
За людей другой веры молимся святому Ауру, а за своих, нашей веры святому Паисию.
А что молитвы ещё не должны путаться? снял с головы картуз Петр Михайлович, а следом начал скидывать и куртку.
Не богохульствуй. Ты вот плату за электроэнергию несешь в одно место, а за воду в другое. Так?
Так.
Вот и не спрашивай.
И за кого ты больше читаешь молитвы: за своих, или за чужих иноверцев.
Конечно за своих.
Значит: святой Паисий работает больше, чем святой Аурий, то есть последний устроился там на небесах значительно лучше.
Не знаю, но так положено.
А почему нельзя сразу напрямую молиться Богу за благодетельницу Антонину.