Наблюдайте за звездами и предзнаменованиями, открытыми только для вас, и ведите все к одной цели: разом насмерть поразить и уничтожить наших противников, захватить в руки короля и государство.
— Даю вам слово, — отвечала парижская чародейка д'Эпернону, Шале и своему мужу, — что скорей, нежели вы думаете, королева-мать отдаст приказание оценить Лувр, арестовать и устранить наших врагов.
— Мы можем достигнуть цели только путем дворцового переворота, — горячо прибавил маркиз де Шале. — Это надо сделать вдруг, ночью, когда никто ни о чем не будет подозревать. Только таким образом мы можем победить.
Элеонора кивнула, милостиво улыбнувшись. То, что советовали ей сообщники, она уже давно обдумала. Эти люди были ей нужны только как орудия для достижения цели. По уму и влиянию она стояла гораздо выше их, и они все больше и больше начинали зависеть от нее.
Не Мария Медичи была первая владычица в государстве, а Элеонора Галигай. Она управляла всем.
Королеву-мать мучило беспокойство и какая-то неуверенность. Ей нужно было, наконец, решить, кто глава государства, она или Людовик. Кто-то один из них должен был первенствовать. До сих нор она стояла во главе правления, но Людовик вдруг осмелился заявить свои права! Это не его мысли. Принца Конде устранили, но, значит, среди окружающих короля лиц еще остались такие, которые имеют на него влияние и внушают ему идеи, грозящие большой опасностью!
Чтобы добиться трона, надо в зародыше уничтожить эти идеи, а затем сломить волю сына, что казалось матери самой легкой частью задачи.
Но кто же были ее враги, кого ей особенно следовало опасаться после того, как Кончини передал ей, что опасный патер Лаврентий арестован и отправлен в Бастилию?
Элеонора Галигай впала в немилость после маскированного бала, на котором по ее вине королева-мать приняла графа де Люиня за герцога де Рогана. Вследствие этого гордая жена Кончини стала избегать Лувр, чтобы не быть в неловком положении.
Но Элеонора восторжествовала! Мария Медичи чувствовала необходимость в своей поверенной и пришла к ней, чтобы спросить о вещах, которые, как она была убеждена, наверное, знала только эта женщина, предсказавшая по звездам.
Элеонора это предвидела. По ее холодному, как мрамор, лицу скользнула улыбка, когда ей доложили, что королева-мать приехала навестить ее и узнать, как она поживает. Но вслед затем эту улыбку сменило выражение ледяной холодности. Элеонора чувствовала, что ей надо победить, что ее власть будет безгранична, если теперь ей удастся подчинить себе королеву-мать.
Муж предупредил ее о посещении Марии Медичи, и она сделала разные таинственные приготовления в своей обсерватории. В первый раз туда предстояло войти Марии Медичи. Близился вечер, когда Элеонора Галигай встретила ее величество на верхней ступени мраморной лестницы дворца Кончини.
Управляющий и лакеи маршала почтительно кланялись королеве-матери, а Элеонора приветствовала ее холодно и гордо, хотя и по всем правилам этикета. Надо было дать почувствовать Марии Медичи эту холодность, чтобы она сочла за счастье видеть Элеонору поласковее!
Расчет удался вполне. Королева-мать отнеслась к ней необыкновенно милостиво, обняв ее и выразив желание поговорить с глазу на глаз. Королева Франции унижалась, позволив себе в присутствии прислуги обнимать свою подданную.
Когда портьеры в роскошной гостиной за ними опустились и они остались одни, королева-мать утомленно опустилась в кресло, предложенное ей маркизой д'Анкр.
— Я так устала от напряженного состояния за все это время, Элеонора, — сказала она серьезно. — Мне надо выйти из этой мучительной неизвестности! Вы имели время заняться своими наблюдениями, и я уверена, что получу ответы на некоторые важные вопросы.