— Но ведь ты знаешь, где они, и можешь, по крайней мере, проводить меня к ним, Магдалена!
— Это я могу! Не станем же терять ни секунды.
Обе девушки закутались в платки как богомолки, и, быстро перейдя мост, очутились на улицах города. Магдалена, по обыкновению, выбирала самые узкие и уединенные пути. Когда они подошли к Лувру, она вдруг остановилась.
— Что с тобой? — спросила Жозефина.
— Мне вспомнилось, что, уходя из дома, я не посмотрела, где Нарцисс, и не сказала ему, чтобы он не подходил близко к воде.
— Не бойся, Магдалена, пойдем! Мы ведь скоро будем опять дома. Не стоит волноваться, — утешала Белая голубка свою подругу.
— Твоя правда, он ведь всегда обещает мне не ходить по берегу. Пойдем скорее, Жозефина, а то мы не успеем, и мушкетеры не смогут ничего сделать, чтобы спасти своего друга.
— Куда же мы идем, Магдалена?
— На улицу, где живет тот мушкетер, который тогда проводил тебя и которого товарищи называют Милоном.
— А знаешь, мне становится страшно. Как это я приду к нему сама и стану говорить с ним. Впрочем, ведь он поймет, что это была наша обязанность, известить о том, что мы слышали. А еще вот что пришло мне в голову, Магдалена, ведь мне нужно будет сказать ему, где мы живем, кто мы такие и как мы узнали эту тайну.
— Да к чему же это, Жозефина? Тебе нужно сказать ему только то, что ты слышала, а как и где ты это слышала, можешь не говорить. Этим ты вовсе не повредишь нашему доброму делу.
— Да, это так! — согласилась Жозефина.
Маленький Нарцисс, между тем, беззаботно играл пестрыми камешками на тенистой площадке под деревьями. Он был так занят своей игрой, что не заметил, как ушла Магдалена. Разошлись и остальные посетители ночлежного дома, лишь отец Гри задумчиво, но довольно выглядывал из окна своего заведения.
Вдруг внимание ребенка привлекла лошадь англичанина. Джеймс Каттэрет выводил из стойла весело фыркающего Исландца; он заметил, что мальчик с интересом смотрит на лошадь, оглянулся вокруг и кивнул ему головой. Ребенок, радостно улыбаясь, пошел к нему, надеясь, что его прокатят верхом на лошадке.
Джеймс ласково спросил его, где мать, и узнав, что Магдалена, вероятно, в доме, оставил ребенка и обошел вокруг всю постройку. Не увидев в окнах ни души, он пошел к отцу Гри и сказал, что хочет теперь же отправляться дальше, заплатил по счету и, как бы случайно, заговорил о Магдалене.
Пьер Гри видел, как она уходила с острова, и, ничего не подозревая о намерениях своего постояльца, сказал ему об этом.
Между тем Нарцисс гладил лошадку, а та лизала ему руки.
— Пойдем со мною, — предложил Джеймс Каттэрет на своем ломаном французском языке, — покатаешься немножко. Ведь ты можешь потом опять прийти сюда, или вернешься вместе со мной.
Нарцисс думал, что англичанин, как обычно, уезжает только до вечера, а ему так хотелось еще побыть с лошадкой, что он забыл даже о матери и доверчиво повел Исландца в сарай.
Джеймс Каттэрет запряг лошадь в повозку с клетками и повел ее через мост. Здесь он попросил Нарцисса подержать ее, пока он сбегает на остров за медведем. Трудно даже представить ту гордость, с которой Нарцисс взялся исполнить это поручение.
Когда Джеймс Каттэрет убедившись, что никто не наблюдает за ребенком, появился на мосту с медведем, Нарциссу стало немного страшно, но укротитель сказал ему, что медведя не следует дразнить, и он будет такой же добрый, как Исландец. Однако Нарцисс все-таки не мог решиться погладить зверя. Джеймс подумал, что страх заставит мальчика вернуться на остров, и привязал медведя позади повозки, затем посадил малыша на лошадь и тихо поехал вдоль берега Сены. Ребенок весело смеялся, цепляясь за гриву, и не замечал, что все более удаляется от острова и что укротитель направляется не к городу, а к лесу.