По словам Дж. Келли (с. 53), проблема была решена только после того, как исследователи сменили конструкт, моделирующий ситуацию в целом. Вместо того чтобы обсуждать инертный объект, следовало в качестве отправной точки формулирования психологической теории постулировать процесс и активный организм. В результате полемика по поводу того, что побуждает инертный организм к действию, потеряла смысл.
Концептуализация тесно связана с вербализацией. Вербализировать, то есть описать словами, один и тот же элемент окружающего мира по-разному могут не только ученые. Все мы постоянно делаем это на протяжении своей жизни. Думаю, каждый легко может вспомнить моменты, когда, например, одни и те же события реальности вы описывали и трактовали так, а другие люди совершенно иначе, что приводило к взаимному непониманию и, возможно, даже к конфликтам.
В качестве примера разной вербализации реальности можно привести известную притчу (цит. по: М. А. Розов, 1998, с. 123) о строительстве собора в Шартре. Трех человек, кативших тачки с камнями, спросили, что они делают. Первый сказал: «Тачку тяжелую качу». Второй сказал: «Зарабатываю хлеб семье». Третий ответил: «Я строю Шартрский собор!» Хотя все они делали одно и то же.
Поскольку, во-первых, именно окружающий нас предметный физический мир играет в нашей жизни важнейшую роль, а во-вторых, именно физики первыми осознали, что изучаемые наукой физические сущности они не находят в окружающем мире, а формируют сами, предлагаю рассмотреть известные из истории науки примеры конкретной концептуализации именно физических сущностей. Мы знаем физические сущности двух типов доступные и недоступные восприятию. С концептуализацией первых все относительно просто, так как наши модели-репрезентации практически конституируют окружающие нас предметы. Сознанию остается лишь обозначить их словами, и у нас появляются предметы, их свойства и действия.
С концептуализацией физических сущностей, недоступных восприятию человека, все гораздо сложнее. К этим сущностям я не отношу объекты, в принципе доступные восприятию, пусть и опосредованному, например, черные дыры или бактерии. Я рассматриваю здесь лишь сущности, само присутствие которых в окружающем мире подтверждается либо только косвенными данными восприятия, либо вообще тем, что их постулирование позволяет исследователям предсказывать результаты будущих экспериментов, которые действительно подтверждаются в процессе проверки.
Нет необходимости подробно рассматривать историю концептуализации физических сущностей и лишь кратко коснусь наиболее значимых и сильно различающихся подходов к концептуализации двух основополагающих сущностей физики времени и пространства. Их история демонстрирует то, как радикально меняется научная картина мира при изменении концептов, репрезентирующих только эти объекты. Причем меняется вне зависимости от того, есть ли эти сущности на самом деле в «реальности в себе», или они представляют собой лишь конструкции человеческого сознания.
Многие люди уверены в справедливости расхожего мнения о том, что можно видеть ход времени, например, в бегущих стрелках часов, в мелькающих на циферблате цифрах, отсчитывающих секунды, или в движениях предметов. Столь же очевидным представляется здравому смыслу зрительно репрезентируемое пространство нашего восприятия, частично занимаемое окружающими нас предметами. Таким образом, нельзя не признать, что в формировании понятий время и пространство наши чувственные репрезентации играют важную роль. И тем не менее ни время, ни пространство не являются воспринимаемыми нами сущностями. Эти сущности люди конституировали вербально, хотя и на основе множества чувственных репрезентаций.
Д. Беркли считает, что времени и пространства в качестве сущностей физической реальности нет, но, поскольку эти гипотетические сущности уже концептуализированы человеком, их следует обсуждать. Что он и делает: «Время есть ничто, если абстрагировать от него последовательность идей в нашем духе» (1978, с. 182). «Последовательность идей образует время» (с. 492). «Все его (пространства. Авт.) атрибуты отрицательны, или негативны. Таким образом, оказывается, что это есть просто ничто. Единственное несущественное затруднение состоит в том, что оно протяженно, а протяженность положительное качество. Уберите из абсолютного пространства само название, и от него ничего не останется ни в чувстве, ни в воображении, ни в интеллекте. То есть пространство ничто» (с. 345).