Египтолог насупился: ответ он получил но яснее от этого не стало. Однако его дело отвечать на вопросы, и он не решился «переписывать сценарий». В части более продолжительного и энергичного выказывания недовольства.
Я не буду говорить о причинах, которые побудили сохранить тело Ленина на неопределённо долгое время. Их известно много, а в точности ни одной.
«И гений, парадоксов друг»! хлопнул в ладоши МНС. Браво, НЕ: великолепный образчик софистики!
НЕ с достоинством отработал головой: поблагодарил за комплимент.
Я буду говорить только о факте бальзамирования. Первое лёгкое бальзамирования на время похорон сделал профессор Абрикосов. Но тело начало быстро изменяться. А тринадцатого марта, через полтора месяца после похорон, всё ещё не было решения ни о сохранении, ни о захоронении тела Ленина.
Почему?
По причине отсутствия гарантий такого сохранения. Но уже на следующий день, наконец-то, решение было принято: сохранить тело Ленина при низкой температуре. Известному большевику Красину было разрешено закупить в Германии специальное холодильное оборудование. Красин предлагал заморозить тело Ленина с предварительной фиксацией его формалином и пропиткой глицерином.
И? в унисон выдали МНС и СБ.
Против выступил Борис Ильич Збарский. Он сказал, что этот метод несовершенен. Да, он согласился с тем, что тело при температуре минус десять минус двенадцать градусов не будет изменяться. Но тут же «убил» комиссию тем, что нет никаких гарантий бесперебойной работы установки. А вдруг авария? А вдруг перебои с электричеством? Несколько часов без электричества и все труды насмарку: тело разморозится, деформируется, и восстановлению уже не будет подлежать. Это как в современных холодильниках: однажды размороженное мясо уже не рекомендуется замораживать повторно. Довод Збарского никто даже сам Красин не пытался оспорить. Потому, что закон Мёрфи: «Если неприятность может случиться, то она обязательно случится» в нашей стране имеет перспектив больше, чем в какой-либо другой.
МНС усмехнулся.
Верно до сих пор. И что было дальше?
А дальше Збарский сказал, что харьковский профессор Воробьёв научился сохранять тела умерших в почти идеальном состоянии. Воробьёв пытался отказаться «от высокой чести» но не смог. Не устоял перед энергичным Збарским. Хотя вначале он и предложил идею поместить тело Ленина в серебряный сосуд с бальзамирующим раствором. Предложил из чувства здорового страха перед ответственностью. Идею осмеяли и правильно: что может быть кощунственней плавающего в жидкости трупа? В конце концов, Воробьёв сдался и применил свой испытанный метод.
Какой? разом выдохнули МНС и СБ.
Он пропитал ткани спиртом, глицерином и ацетатом калия.
И результат?
Результат в Мавзолее. Восемнадцатого июня тело осмотрели родные Ленина. И брат Дмитрий сказал, что Владимир Ильич выглядит лучше, чем в первый день после смерти. Двадцать шестого июля, после доводки тела, его осмотрела правительственная комиссия во главе с Дзержинским. В акте записали буквально следующее: «общий вид приближается к виду недавно умерших». Было также отмечено полное сохранение объёмов, форм и всей клеточной и тканевой структуры.
При этих словах МНС и СБ опять обменялись взглядами но уже совершенно другой, мажорной тональности.
Этого оказалось достаточно для того, чтобы первого августа Мавзолей был открыт для посещений.
Затянувшуюся паузу по причине отсутствия желающих разорвал сам «докладчик». И, как оказалось, не для того, чтобы продолжить то, что ещё Маяковский определил как «Время, начинаю про Ленина рассказ»
Я ответил на ваши вопросы. Могу я теперь узнать, к чему всё это?
СБ хотел переглянуться с МНС, но не смог. По техническим причинам: в одиночку не переглядываются а товарищ не захотел участвовать.
Вы член партии и наш друг, запросто сказал МНС. И поэтому я могу быть с Вами откровенным.
Возможно, общение с мумиями и научило Египтолога выдержке. Но сейчас продемонстрировать её он не смог. Напротив, он весь напрягся и даже подался вперёд. Ну, как и положено в классической сцене ожидания.
Нам нужен он.
Кто «он»?
Ленин!
Ошеломлённый Египтолог повёл пальцем в сторону портрета на стене. Палец отрабатывал и за вопрос, и за изумлённый взгляд.