Так точно, тащ майор, бодро козырнул Чернушин. Значит, отсюда на БМП до развилки, оттуда в пешем порядке. Километров семь выходит. Нормально. Это пять часов пути.
Это какие такие «пять часов»? Оборзели совсем! Три часа! Три! Тут идти нечего: хрен, да ни хрена. Работа для новичков, комбат постучал кулаком по карте. Значит, старшим идёт капитан Чернушин, то есть ты сам. Понял? А кому роту вести, кроме командира? Некому!
Так точно! Понял, капитан потупил взор, сделаем.
Юнусов, комбат внимательно посмотрел в тёмно-серые глаза уральца, и ты идёшь, последним, замыкать будешь. На тебя вся надежда, чтобы не отстали, не потерялись бойцы, тебя ставлю, понял? Батаев, Ружницкий, Силантьев на вас особая надежда! Вы своих бойцов знаете. Вот и глядите за ними! Не дай бог, что с ними случится! Мне тут никакие двухсотые не нужны, Чумаков шмыгнул носом, и вам, я думаю, тоже не нужны. А?
Так точно! Не нужны, пробурчали офицеры.
Так, Чернушин, сколько штыков ты сможешь поднять?
На сегодня у меня семьдесят бойцов в строю. Плюс пять офицеров со мной вместе, товарищ майор!
Да не надо мне тут «тащ майор», да «тащ майор». Заладил! Нормально, семьдесят пять человек хватит. Два дня в лесу посидеть, пока из села остатки «духов» выбьют, и всё. Тем более, повторяю, тем более, по замыслу командования, выйдут они на десантников, а не на вас!
У меня всё. Приказ понятен? Выход ровно через двадцать четыре часа! Завтра, в пять утра, чтобы все чётко стояли у своих машин! Исполнять!
*
Грибов, Воропаев, Полосатов, Самигуллин, Журавлёв! Вы остаётесь и занимаете позицию здесь, Батаев махнул рукой влево, вот ваш сектор обстрела, тропа. Не бздите, тропа одна. За спиной, как видите, скальник, справа внизу река, оттуда мы пришли, там группировка войск. Вперёди будем мы, соответственно, боевики, если появятся, то только слева. Значит, вы их увидите. Как засечёте, сразу докладывайте мне: кто, сколько и куда. Если что, я прикажу либо открыть огонь, либо тихо осуществить отход до позиций роты. По обстоятельствам. Ясно?
Так точно, прошептал Грибов.
Остаётесь, прикрываете продвижение роты с тыла. Окопайтесь, насколько возможно! Мы дойдём до конца поляны, займём круговую оборону. Замена через четыре часа. Первый сеанс связи через два часа, дальше по обстановке. Рация работает?
Работает.
И отлично. Отходить только по моей команде! Сверим часы? Десять часов семнадцать минут. Грибов, ты командир отделения? Вот ты, и за старшего будешь!
Командир, как-то несерьёзно нас так, без офицеров оставлять, в непролазном лесу
Чего? Батаев так неприязненно глянул на Грибова, что тот оконфуженно съёжился.
Повалившись на спину, на рюкзак, Грибов кулаком сдвинул каску на затылок. Удерживая пулемёт на левой руке, правой снял с предохранителя, передёрнул затвор:
Пацаны, копайте пока вы!
Полосатов и Самигуллин скинули РДшки, положили сверху автоматы, вынули сапёрные лопатки, приступили к оборудованию позиции. Воропаев и Журавлёв прислонили оружие к трухлявому поваленному дереву, достали из карманов по гранате.
Заминируем тропу, прошептал, сквозь одышку, Воропаев, ща замыкание пройдёт и всё, я растяжки поставлю.
Мимо тихо прошагало замыкание взвода. Последним шёл капитан Юнусов:
Не зевайте, пацаны. Если что, если совсем припрёт, ракеты пускайте! Я рядом.
Хорошо, пущу, безрадостно пообещал Грибов, верю, что вы не бросите.
Только ты не перепутай, Гриб, не в штаны газы пускай, а ракету в небо, задорно подмигнул офицер, пытаясь хоть как-то растормошить, пронять оробевшего под грузом ответственности бойца.
Воропаев отбежал назад по тропе шагов тридцать, разгрёб сырую листву, положил гранату. Натянув проволочку, поколдовал над маскировкой. Полюбовался:
Не видать. Вот я мастером уже стал.
Отсчитав десять шагов, приготовил врагу второй сюрприз, на этот раз, спрятав гранату на уровне плеч в ветках сухостоя. Журавлёв молча наблюдал за действиями товарища, поводя стволом автомата по сторонам, да подшёптывая:
Капец, блин, капец. Кинули посреди леса
А ты не бойся, Жура, всё обойдётся, не впервой! Просто действуй по обстановке и бойся рисковать!
Ага, «обойдётся»! Не знаю, у тебя, может быть, и семь жизней, а у меня одна. И матушка ждёт одна. Мне умирать никак нельзя, никак!