- Тут мы теперь будем строиться.
- И сухо, и от деревни близенько, и выгон опять же под боком, поддержал дядька Ячный. Старик уже знал, какой план наметил Кастусь, и ему, как отцу, не терпелось похвалиться и правильным планом и правильным сыном. А потом, - продолжал он, - будем живы, так мы и деревню перенесем повыше, чтоб грязь не месить.
Кастусь посмотрел на отца и усмехнулся:
- Может, ты и доложил бы за меня?
- А что ты думаешь, - обиделся старик, - по-твоему, я не сказал бы?
- Старик мой верно сказал, - спокойно продолжал Кастусь, - позже нам придется и деревню вынести повыше, и болота осушить, и пруд выкопать, чтобы рыбка водилась. Но всему свой срок. Начинать будем не с этого. Колхозный двор начнем с постройки общественного амбара. Затем конюшню и коровник. С этим нужно успеть до зимы, а там дальше будет видно. Может, и с клубом что-нибудь придумаем.
- Столько построек за лето! - не выдержал Гаврусь Коляда. - Дай боже одолеть. Да и леса хватит ли еще?..
- Об этом, браток, тоже есть думка, - усмехнулся Кастусь. - Я потом выскажусь, пускай раньше говорит председатель. Давай, Василь, начинай!
Я говорил о постройках, подлежащих обобществлению, - про гумна вообще и об одном гумне, самом большом в Заболотье.
- Бобрук, товарищи, докатился. Хлеб зарывал, с поставками не справился - судили, и это все нам известно. А есть и новое. Я заходил сегодня в райфо. Нам предлагают забрать по сходной цене его постройки.
Нам - потому что это же, так сказать, наша болячка, этот Бобрук. Я согласился, оформил дело через банк. Послезавтра приезжает инспектор государственных доходов и передает постройки нам. Правильно?
Некоторое время в хате стояла тишина.
- Та-ак, - протянул Ячный. - Новая новинка на старую брюшинку...
- А чего его жалеть! - сказал Комлюк. - Разве он когда человека миловал? При немцах чего только не вытворял! А дай ему опять волю, да если б еще сыночки вернулись, он и не так бы ощерился!..
Леня Шарейка скривил рот.
- А все ж таки жалко. Вспомню только, как я коров у него пас, как я ворону в колодец ему кинул, - и теперь душа болит за человека. А у Василя нашего? Ведь он тоже Бобрукову затирку хлебал. Давай, Василь, вместе поплачем!..
- Ой, ой, ой! И накурили же вы! - вдруг послышалось у порога. - Свое небо устроили мне в хате. Добрый вечер всем!
Это вернулась с вечерки Олечка.
- Рановато сегодня она, - толкнул я Чугунка. - Не сидится ей одной на вечерках. Не знаешь ли, случайно, почему?
Алесь улыбнулся, - довольный этим намеком, блеснул глазами и пробасил:
- Ну, ну! А сам-то ты лучше?
А Олечка его - девчина ничего. Румяная с мороза, как яблочко. А смеется - зубы так и блестят.
- Сидите тут да курите, - говорит она, - а у Тарадры икона обновилась. Все село уже знает...
Ячный посмотрел на меня, лукаво прищурил левый глаз под седой бровью.
- А что, Василь, не говорил я тебе? Все будет пущено в ход, как по плану!
...Заседание на этом не закончилось. Кое-кому, конечно, хотелось бы поглядеть на новое чудо, которое ходило-ходило вокруг по деревням да вот, наконец, и к нам пришло... Однако никто не ушел.
- Глупости это все, товарищи, - сказал Кастусь. - Вражьи штучки. Кто за гриву не удержался, тому и хвост не поможет. Будем продолжать работу.
Он заговорил о глине в наших глинищах и о саманном строительстве.
14
- Эх ты, Василь! - с этими словами вошел к нам утром Чугунок. - Сидишь тут да сапог ковыряешь, а я тем временем чудо сотворил. Был я до этих пор Алесь - и все тут. А с сегодняшнего дня я чудотворец. Старуха ваша дома? Нет. Жаль... Интересно, был раньше такой святой: какой-нибудь Алесь или Алексей Чудотворец?
- Такого чумазого, как ты, кажись, не было. Да и ты что-то сегодня чистенький...
- А я, брат, в кузню еще и не заглядывал.