Фахрут огляделся. Вокруг царил кошмар. Оторванные конечности, истерзанные тела, головы темнели там и сям мокрыми пятнами. Он посмотрел на собственные руки, оглядел одежду. Кровь покрывала его с головы до ног. Фахрута замутило от её запаха, он побежал по улице, стараясь скрыться от орущих от ужаса свидетелей в тени, на ходу срывая с себя пропитанный дурнопахнущей кровью сюртук и рубашку.
Теперь он лежал голышом и переваривал всё произошедшее, но самое ужасное, что та змея, которая теперь жила в нём, была сыта и только что не урчала от счастья. Напитавшись чужой болью, она разбухла и обмякла, отдавая Фахруту часть своего удовольствия. Несмотря на то, что последний раз он ел вчерашним утром, Фахрут чувствовал себя так, будто бы он отлично перепихнулся с какой-нибудь юной развратницей, а потом полновесно отужинал с несколькими переменами блюд, аперитивами, диджестивами и прочими излишествами. Иными словами, несмотря на то, что ему всё ещё было жутко, плохо и страшно, чувствовал он себя превосходно. И от этой двойственности он слегка сходил с ума.
Чтобы сгладить это впечатление, он налил полный стакан самогонки и попробовал сделать глоток, но внутренней змее это не понравилось и Фахрут, начавший пить в четырнадцать лет и никогда не перестававший этого делать, внезапно разразился приступом тошноты. Он попытался закинуться несколькими разными веществами, но чужой разум внутри него отреагировал точно так же. Ну что ж, сказал Фахрут, теперь у меня новая забава. Он помял поясницу и засмеялся. Он всё ещё чувствовал себя изумительно.
Фахрут открыл окно, чтобы впустить в комнатуху немного жаркого, затхлого воздуха. По его худым голым плечам струился пот, стекавший вниз по костлявой спине и щекотавший ложбинку между обнажённых ягодиц, поросших негустым волосом. Внезапно дверь за его спиной тонко скрипнула и он почувствовал запах, моментально вздыбивший все волоски на теле. Странный сладкий аромат обладал ноткой убоины, выраженным звериным мускусом и, несомненно, отдавал женским потом. Фахрут поучаствовал, как набухает его член, прикрыл пах ладонью и медленно повернулся, чувствуя, как чужой запах без остатка заполняет комнату, словно газ.
Не прикрывайся, сказал насмешливый женский голос: я привыкла, что все мужчины от мала до велика встречают меня именно этим древним салютом в мою честь. Своим древком они салютуют той силе, что течёт в моих венах, ибо ей не может противостоять ни один, рождённый женщиной.
Фахрут поискал глазами какое-нибудь оружие и, наконец, полностью развернулся к говорящей, с удивлением чувствуя, что его орган буквально деревенеет под пальцами. Говорившая медленно откинула с головы большой тенистый капюшон и Фахруту открылось её лицо. Чуть грубоватое, но очень красивое зеленоглазое лицо, источавшее поразительную силу. Бледный луч, упавший из приоткрытого мутного окна пробежал по массивной золотой короне, тяжело лежавшей на медных кудрях. Сверкнули драгоценные камни.
Фахрут, ты знаешь, кто я, спросила она, теребя большую костяную брошь, скалывавшую полы грязного плаща, так сильно контрастировавшего с блеском золотого венца. Нет, удивлённо качнул головой Фахрут: откуда ты знаешь моё имя? Я знаю не только имя, Фахрут, я знаю всего тебя, улыбнулась женщина и на её веснушчатых щеках проступили озорные ямочки: ведь я искала тебя. И, надо признать, у тебя не было ни единого шанса скрыться, как бы ты ни старался.
Как мне называть тебя, спросил Фахрут, прикидывая расстояние до косоногого стула, достаточно тяжёлого на вид. Как тебе угодно, снова улыбнулась женщина: можешь звать меня повелительницей, но обычно меня называют Чарицей. Царица чафали?! Мозг Фахрута вдруг полыхнул бледно-голубым пламенем, будто озарённый вспышкой весенней молнии. Он метнулся к стулу, схватил, выставил перед собой и прижался ягодицами к тёплому осклизлому подоконнику.
Ты только что убил четырнадцать моих подданных голыми руками, Фахрут, неужели теперь тебе нужен стул, чтобы защититься, засмеялась Чарица и повернула брошь. Чумазый плащ из толстого войлока шумно упал на щелястый пол и вся фигура женщины полыхнула сталью и золотом. Всё её тело, от стройной шеи до кожаных ботинок на толстой подошве, укрывали ромбовидные стальные чешуи, скреплявшиеся позолоченными металлическими скобами, пригнанные так плотно, что они казались второй кожей. Фахрут зачарованно осматривал её длинные мускулистые ноги, широкие бёдра, узкую талию и выразительную грудь, ещё более подчёркнутую странным переливчатым нарядом. Чарица насладилась его изумлением и бросила: всё ещё хочешь ударить меня стулом? Этот доспех тебе даже полихитиновым лезвием не пробить, дурачок.