Пять миллионов долларов! прошептал Старский, округлившимися глазами уже бесконечно уважая Павла Андреича. Но Платон Иваныч был деловым человеком, и чувствам воли не давал: только лёгкое посладление. Поэтому спустя несколько секунд он уже вновь был «в теме».
У нас, у деловых людей, Павел Андреич, не принято спрашивать, откуда что взялось
«Золотое» правило! усмехнулся Концов.
Поэтому меня, как делового человека, интересует только одно: чтобы эти деньги поскорее были включены в оборот концерна! И я думаю, что смогу без труда убедить остальных соучредителей Вы их знаете
в целесообразности приёма Вас в наши ряды, с долей, пропорциональной Вашему вкладу. Будем считать, что стороны заключили, как это у нас называется, договор о намерениях!
И он энергично протянул Концову руку. Пожимая её, тот улыбнулся.
Вообще-то, документ надо бы скрепить подписями
Старский расхохотался.
Наташа коньячку для нас с Павлом Андреичем!
Когда коньячок был выпит только по рюмке, и это уже не удивляло Старских в Концове полковник взглянул на часы. Платон Иваныч отчего-то заторопился на кухню. Оставшись наедине с Наташей, Концов наклонился к уху связной.
Немедленно передайте в Центр, что Барон отправляет группу офицеров во главе с полковником Концовым для изъятия в иностранных посольствах эмигрантских ценностей, оставленных там на хранение.
Он протянул Наташе свёрнутый вчетверо лист бумаги.
Здесь список посольств, фамилии, приметы и фотографии моих спутников, а также план операции. Пусть там подготовятся к нашей встрече, и обеспечат всё необходимое для работы
Наташа быстрым взглядом окинула бумагу.
Толково придумано! Очень то
Наташа замолчала на полуслове: в гостиную возвращался Платон Иваныч.
Знаете, Пал Андреич, о чём я сейчас подумал там, на кухне?
О чём же?
Старский уже прилаживал к лицу маску скорби.
Я подумал о том, как это несправедливо, что все сокровища достанутся «чужому дяде»!..
Концов рассмеялся.
Ну, почему же «чужому»: родной Советской власти! Так сказать, власти рабочих и крестьян!
Так-то оно, так, кисло улыбнулся Платон Иваныч, но не удержался от фамильярного
Вам, дорогой Платон Иваныч, Концов похлопал старика по плечу, дай только волю так Вы всю Россию сюда в карманах перетаскаете! Не забывайте, что мы с Вами русские люди, как-никак! И Россия наша Родина!
Какая, там, Россия!
«Нумизмат» скривился, как от кислятины, и пренебрежительно махнул рукой.
Какая, там, Родина, Павел Андреич! Оставьте лирику поэтам! Для делового человека Родина там, где его капиталы! Там, где этим капиталам выгоднее всего работать! «Родина»!..
В известном смысле, он был прав и Концов понимал это. Какая, в самом деле, может быть Родина, если никто из них, вероятнее всего, уже не вернётся «туда»? Да и куда возвращаться: в нищету и плановую экономику? Это из такой-то цивилизации и из такого-то богатства?!
Может, и поэтому, де-факто будучи солидарным с Платон Иванычем, Концов не стал реагировать на его пренебрежительный возглас и жест. Он и сам был «не без греха» и как раз по этой части: миллионер Концов давно уже не рвался совершать подвиги во имя мировой революции. Превращение состоялось и как-то незаметно, эволюционным путём. Павел Андреич уже не нуждался в адреналине ради адреналина. Он уже искал не подвигов, но денег. Пока ещё как случайный и даже стихийный, а не профессиональный бизнесмен. Но именно бизнесмен уже сознательный, а не паллиативный, из «красного» и «белого». Служения революции уже не было. Не было и служения ЧК: было служение одному конкретному человеку из этой организации. Но человек этот был настолько конкретным, и у человека этого были настолько конкретные факты и «крючки», что служить ему приходилось и за страх, и за совесть. Хорошо служить, то есть. Почти даже честно.
Ну, тогда всё
Концов решительно поднялся из-за стола.
Спасибо, Наталья Николавна, за чай: такого варенья я в жизни своей не отведывал!
Он поцеловал руку связной, которая зарделась то ли от похвал своему кулинарному искусству, то ли от избытка галантности в полковнике, то ли от того и другого, вместе взятого.
Ну, а Вы, Платон Иваныч, готовьте пока своих компаньонов к появлению нового учредителя а за моими миллионами, как говорится, дело не заржавеет.