Палец военного министра ткнулся в какую-то бумагу на его столе.
Дорабатывая лицом, генерал Уилсон растерянно пожал плечами: он не знал, что отвечать. Не ответишь же министру, тычущему пальцем в бумагу, что это бумага? Это будет смешно но ненадолго и только для сэра Генри. Потому, что дальше смеяться будет один только сэр Уинни, а сэру Генри придётся выражать эмоции уже другим, менее приятным способом. Да и эмоции будут другими ещё менее приятными, чем способ их выражения.
У Вас не слов?
Министр ещё продолжал бушевать, но появившиеся в его голосе саркастические нотки явно свидетельствовали о том, что волна гнева пошла на убыль.
Знаете, и у меня тоже!
Голос министра был уже настолько язвительным, что сэр Генри смог, наконец, перевести дух. По своему опыту начальник генерального штаба знал, что «высочайший» сарказм обычно заключает фазу открытого неудовольствия, и сейчас разговор перейдёт в исключительно деловую плоскость.
И действительно: министр взял из лежавшей на столе коробки любимую безразмерную как только во рту помещалась! сигару, и медленно раскурил её. Это был верный признак того, что «отвод» души состоялся.
Садитесь, Генри! прожевал министр, и показал глазами на кресло.
Не перебирая с вольностью, генерал разместил зад на самом краешке кресла. Спина его при этом была прямо перпендикулярна полу.
Сигару?
Уилсон на дух не переносил табачного дыма но разве можно отказать шефу? И, потом: такое великодушие сэр Уинни проявляет чрезвычайно редко и по отношению далеко не к каждому посетителю этого кабинета.
Давясь удушливым «горлодёром», Уилсон из последних сил пытался изображать восторг от получаемого им «удовольствия». Сэр Уинни, разумеется, знал о действительном отношении генерала к табаку, но ему доставляло искреннее наслаждение наблюдать за тем, как из-под маски блаженства на лице Уилсона то и дело проглядывало страдание.
Девяносто миллионов фунтов, сэр!
Тыча пальцем в бумагу, министр ненароком стряхнул на неё пепел с сигары. Со стороны этот выглядело не вполне аристократически. Но Уилсону, испытывающему невероятные физические и моральные страдания, было не до анализа поступков начальства.
Девяносто миллионов фунтов!
Уронив на бумагу ещё одну порцию пепла, министр сокрушённо покачал головой.
И хотя наш Форин-оффис не заслуживает ни малейшего доверия, этой бумажке я почему-то склонен верить! Думаю, что они ещё и преуменьшили цифру: подлинная наверняка привела в ужас даже их, не слишком озабоченных защитой интересов империи!
Багровея и обливаясь слезами, генерал воспользовался представившейся ему возможностью вынуть сигару изо рта вроде бы для того, чтобы оказаться лучше понятым.
Сэр, могу я узнать, что это за цифра?
Министр усмехнулся.
Вообще-то, я хотел узнать это от Вас, но коль скоро и Вы не в курсе, то скажу: это цифра наших затрат на русские армии.
Уилсон покрутил головой. Трудно было разобрать, что означает это телодвижение: то ли желание протолкнуть в одном из направлений очередную порцию дыма, то ли действительное удивление цифрой расходов. Но, понимая двусмысленность реакции, он тут же постарался развеять сомнения шефа в своей искренней озабоченности положением дел.
Невероятно!
Уилсон даже прослезился правда, опять по причине ядовитого дыма, буквально выедающего его глаза.
Можно даже сказать чудовищно!
Министр раздражённо пыхнул наполовину искуренной сигарой.
Вот и я так думаю, сэр Генри!
Дымящийся окурок полетел в пепельницу.
Вы захватили с собой документы, о которых я Вас просил?
Понимая, что неофициальная часть общения закончена, Уилсон немедленно вскочил на ноги: поджарая фигура позволяла сделать ему это почти без одышки.
Да, сэр, конечно!
Он немедленно развязал шёлковые тесёмки папки с тиснёными золотом буквами «Для доклада».
Вот, сэр, прошу!
Министр, не спеша, просмотрел бумаги.
На первый взгляд, всё гладко и чисто
Он был словно недоволен тем, что не удалось сходу обнаружить вопиющий компромат.
И, всё-таки, меня смущает эта цифра Смущает своей явной чрезмерностью
Кхе
Начальник Генерального штаба осмелился вклиниться в размышления шефа, который и в самом деле абстрагировался от него, и сейчас обращался, скорее, к себе, чем к начальнику генерального штаба.