Если понадобится, за наши дурацкие амбиции и недальновидность я готов принести извинение руководителям «СтарКо»
Кутахов выдержал паузу и закончил тихим голосом:
даже стоя на коленях
Клеймович не выдержал.
Но Вы только вспомните, чего они требуют! Как это?.. Ага: «абсолютная прозрачность статей расходов»! Слово-то, какое выдумали: «прозрачность»! Это значит, что мы будем вынуждены отчитываться перед ними за каждую израсходованную копейку! И тогда конец всякой конспирации! А другое их требование: «достоверная информация о внутриполитическом и внутрихозяйственном положении Советской России»! При этом, конкретный характер требуемой информации будут определять они сами! Сами!
Кутахов молча выслушал гневную тираду Клеймовича и огорчённо развёл руками.
А что Вы хотите: рынок! Клиент заказывает нам конкретный товар и согласен оплатить только его, а не то, что мы можем предложить. Да и потом: как мне прозрачно намекнул их начальник департамента экономической безопасности
Этот отставной штабс-капитан? Как его там Михаил Николаевич?
Но Кутахов не поддержал иронии Клеймовича.
Да, генерал: именно «этот отставной штабс-капитан Михаил Николаевич»! Тот самый Михаил Николаевич, от заключения которого зависит вопрос, будет ли «СтарКо» финансировать нас или нет! Поэтому Вы, Владимир Николаич, в Ваших же собственных интересах, забудьте о том, кем он был, и помните лишь о том, кем он стал! «СтарКо» сегодня это не только крупнейшая многопрофильная фирма, созданная русскими эмигрантами! Это ещё и одна из крупнейших монополий Франции! Сотрудничать с ней считают за честь все деловые люди Европы! И не только Европы: недавно американский миллиардер Дубон встречался с Кобылевским «тет-а-тет» в Париже! А это, дорогой Владимир Николаич, говорит о том, что силу концерна «СтарКо» уже начинают признавать и за океаном!
Сметённый аргументами начальства, Клеймович сконфуженно молчал. У него не было контрдоводов. Потому что он не был силён ни в политике, ни в экономике: он «специализировался» в иных направлениях человеческой деятельности. «Специализацией» его и «специализацией» пожизненной являлись душа и тело. И не абстрактные, а конкретного носителя информации. Поэтому, нехотя, через силу, но он был вынужден согласиться с Кутаховым.
И учтите, Владимир Николаич
Палец Кутахова восклицательным знаком уставился в потолок.
Михаил Николаевич уже сегодня миллионер, а значит член своеобразного «клуба избранных», куда допускаются только свои, только те, кто может реально влиять на судьбы миллионов людей и даже целых стран. Не надо мериться силами с паровозом: паровоз сильнее! Не раздавит так покалечит! Не надо жить прошлым. Это ведь то же, что жить иллюзиями. Подумайте об этом на досуге. Ну, а я
Он протяжно вздохнул.
сегодня же навещу потенциального «благодетеля» и постараюсь добиться приёма.
Заметив, как изумлённо округлились глаза Клеймовича, Кутахов усмехнулся.
А Вы, как думали! Нет, Вы определённо оторвались от жизни, генерал! Руководство концерна, имеющее дело с сотнями фирм и компаний, проводящее ежедневно по нескольку встреч с представителями крупного и не только французского бизнеса, сейчас имеет право решать, допустить ли ему генерала русской армии хотя бы до приёмной, или же отказать ему в этом! И я, кстати, их понимаю и не осуждаю: они хозяева, а мы с Вами попрошайки с протянутой рукой! Так, что, вместо того, чтобы корчить из себя вождей в изгнании, нам надо, засунув самолюбие в одно место, кланяться, просить и выпрашивать! Ничего: не переломимся только стройнее будем!
На этот раз ковёр в кабинете главы РВС даже не покрылся налётом от стёршихся зубов Клеймовича. Шеф контрразведки был настолько подавлен этой «политинформацией», что у него не нашлось ни сил, ни желания скрипеть зубами по адресу Кутахова. Да и невесёлые мысли о пустой казне, из которой и в карман положить было нечего, также не способствовали ни речевой активности, ни грёзам о собственном председательстве
Глава сорок пятая
Да-а занятная информация
Жора задумчиво потёр ладонью подбородок.
Есть, над чем подумать Хотя сюжет, надо признать, несколько староват: попахивает классическим авантюрным романом Но я бы рискнул! Правда, я не расслышал, на каком проценте вы с ним сошлись?