Мастер всегда действует вне рамок, вне мнений общества и его оценок. Он ведет вас внутрь, к мятежу и свободе. Он освобождает вас. Он меняет сам подход к обучению. Подлинным, глубоким, важнейшим вещам нельзя научить, Они не передаются от одного человека к другому, в отличие от лжи и всяких заблуждений. Поэтому Мастер не учит, он лишь придумывает способы, посредством которых вы сами приходите к своим истинам.
Снос пятой «несущей конструкции», решительный отказ от «набивания» голов информацией. Увы, обрушившаяся на нас лавина разнообразных сведений привела не к расцвету эпохи знаний, а к ее полной противоположности невежеству. Как сказано у одного древнего поэта:
Чрезмерность мыслей волю ослабляет.
Чем больше знаешь, тем мутней сознанье.
С ним соглашается гениальный японский Мастер дзэн XIII века Догэн: «люди должны концентрироваться на одной вещи и изучить её достаточно тщательно, а не учиться многим вещам в одно и то же время, на самом деле не постигая ни одну из них».
Не имеет никакого смысла штудировать гигантский массив классической литературы, от которого в сознании не останется ничего, кроме обрывков сюжетных линий. Зачем? Книги должны способствовать переустройству души человека и строительству его собственного мира. Об этом я говорил, когда касался фигуры Мастера. Если для труда по «переустройству и строительству» с помощью, например, «Божественной комедии» нужно полгода, пусть будет полгода, год так год.
Итак, изобилие информации мешает ее осмыслению. Ум скачет с предмета на предмет, не задерживаясь ни на чем. Для нас же принципиально важно «вдумывание», проникновение в существо вопроса, концентрация и внимательность (позже я остановлюсь на этих качествах более подробно). Поэтому в новой школе объем информации сокращается кратно. Литературные произведения измеряются не сотнями, а единицами (разумеется, каждый волен читать, что ему заблагорассудится, речь идет о «публичных лекциях»).
Да и история совершенно не обязательно предстает в своей всемирной ипостаси. То есть если у вас есть отличный специалист по Востоку, готовый рассказать великую историю этой части света как притчу и жизнь, захватить ею слушателей очень хорошо. Если нет, не стоит вообще тратить время. То же касается и всего остального. Еще раз напомню мы всего лишь выбираем тропинки на пути к жизни. Если ты не в состоянии вместе с учеником, скажем, пройти Дантов Путь от Ада до Рая, значит этой тропинки нет, и простой пересказ «Божественной комедии», даже снабженный собственными комментариями, ее не обнаружит, а потому в нем нет никакого смысла.
А как соотносится тропинка, о которой вы говорили, как Путь, и жизнь, как цель, с историей?
Можно было бы сказать о непосредственном участии учеников в реконструкции исторических событий, о напряженных поисках выходов из моральных и прочих развилок прошлого, о переживаниях кровавых мистерий. Но я лучше приведу цитату выдающегося голландского историка Й. Хейзинги. Она прекрасна тем, что показывает цель изучения истории в пределе, в идеале. Это высшая, так сказать, цель. Он ее назвал «идеей исторической сенсации». Под ней понимается внезапный прорыв в историческое событие, «почти экстатическое постижение того, что я сам более не существую, что, переполненный до краев, я перетекаю в мир, находящийся вне меня; это прикосновение к сути вещей, переживание Истины посредством истории»1. Каждое такое событие освящает жизнь человека неземным блеском, становится настоящим потрясением, совершенно уникальным переживанием и остается в памяти до конца его дней. Это и есть постижение истины Истории, которое заключается не в пустом накоплении знаний, а в присутствии, всем своим существом в историческом событии. Можно сказать, что эпоха, откликаясь на наш зов, поднимается из потаенных глубин нашего сознания (или бессознательного) и предстает зовущему во всем своем захватывающем блеске.
На чем основывается механизм такого постижения истории? На природе Ума: он становится тем, над чем напряженно размышляет2. Эта природа может быть для нас и благом, и злом. Если мы, как это часто бывает, думаем о чужих пороках и недостатках, порицая их, мы заражаемся ими, сами того не замечая. Так не лучше ли думать о великих свершениях, дать место в своем сердце трагедиям, подвигам и святости волнующего прошлого? Ведь в таком случае и величие, и святость станет частью вашего собственного существа. Если, конечно, к этому стремиться искренне и постоянно. Не будем забывать важнейшее: «силы, изменяющие историю, те же, что меняют сердце человека»!