Борис Иванович, а вы давно видели этот фильм?
Очень давно.
Вот придёте к нам в гости, и я покажу ваш любимый фильм в Интернете.
А это возможно? изумился он.
Конечно. Обязательно посмотрим «Чапаева». Любимые фильмы надо иногда пересматривать. Это как пообщаться с любимым другом. Борис Иванович, а вы захотели стать военным, благодаря Чапаеву?
Скорее всего, да
И что было в этом Илеке?
Нам сразу выдали обмундирование, мы все постоянно ходили в военной форме. А свою гражданскую одежду я продал на местном рынке, она мне была уже не нужна. И все вырученные деньги, (конечно, не очень большие это были деньги, но всё же), я их все, до копейки, отослал родителям в Новотроицк.
А что за ребята были в этой спецшколе? Друзья у вас среди них появились?
Ребята старших классов, эвакуированные из Киева, были хорошие ребята, интеллигентные. Но старшие с младшими ведь обычно не дружат А те, которых набрали в младшие классы, были шпанистые. Могли и приворовывать у местных.
Еду?
Да, еду всякую. Прямо из кладовых. Разработали такую методу: заходят вдвоём к кому-нибудь из местных в дом, и пока один о чём-то спрашивает, отвлекает внимание хозяев, второй что-то утаскивает из кладовой
Так это от голода, наверное? А не потому, что ребята были плохие.
Ну, да. Всегда очень хотелось есть А через год нашу спецшколу перевели в Бузулук.
О, в Бузулук? Очень красивое место. Всегда, когда еду в Оренбург, любуюсь на зелёные холмы на окраинах Бузулука, они просто завораживают Каждый раз хочется сойти с поезда и побродить там
Но я, честно говоря, не обратил внимание на красоту этих холмов
Вы были ещё мальчик, подросток, а подростки редко реагируют на такие вещи. У вас, наверное, были учения, тренировки, и вам было как-то не до того. Не до красот природы.
Учений особых не было. Мы, в основном, в классах обучались всему. А в тире учились стрелять
И сколько вы там проучились, в этой школе?
Два года. На первые каникулы я съездил в Саратов к Рите, они там были в эвакуации. Навестил сестру. А на вторые каникулы поехал в Новотроицк, где жили Ева и родители. Приехал. Вечер. Ева говорит: «Давай выйдем, погуляем». Вышли. Идём с ней по тёмной улице. Она молчит, я чувствую какое-то напряжение Она говорит: «Я не хотела тебе писать, чтобы не расстраивать тебя, чтобы это не повредило твоей учёбе. Но нашего папы больше нет». У меня шок! Хорошо, что было темно, и никто не видел моих слёз Ева говорит: «Папа заболел, и его увезли в Чкалов, в больницу, Там он умер и там же его и похоронили в Чкалове».
Как всё печально За войну у вас две такие утраты: брат и отец. Бедная ваша мама Одно горе за другим. А вы были на могиле отца?
Нет, никогда. Не знаю даже, на каком кладбище он похоронен.
Наверное, на Старом кладбище. Оно так и называется Старое. Там же похоронен и мой друг Миша Бочкарёв. Я была на этом кладбище Наверное, где-то там покоится и ваш отец
Мы какое-то время молчим. Я чувствую, что Борис Иванович мыслями в Новотроицке, где они с Евой бродят тёмными улицами, и он с трудом вмещает в себя то, что сейчас услышал от сестры. Сырая, горькая тьма вокруг и в его душе, по его лицу текут слёзы, и он понимает, что домой, где их ждёт мама, он должен вернуться не слабым плачущим мальчиком, но мужчиной. Отныне он единственный мужчина в их семье. Был самый младший а стал единственный.
Борис Иванович, и вы уехали опять в Бузулук?
Да, я вернулся в Бузулук. А в 44-м году, летом, приехал на каникулах в Москву. Ещё шла война, но все уже постепенно возвращались из эвакуации. Сестра Рита с семьёй тоже вернулась. Они жили в районе Мещанской улицы Глинистый переулок, 16. Она меня у себя прописала. Квартира у них была небольшая, но как-то все помещались. Я поступил в артиллерийскую спецшколу 5, учился и жил у Риты. Школа была на Велозаводской улице. Я ходил пешком до Каланчёвки, а оттуда уже ехал на метро. Окончил школу в 1945-м году. Это совпало с Победой.
Борис Иванович, спасибо за ваш рассказ. Точнее за целую серию рассказов о вашем детстве. В них много грусти, но и много света. У вас был замечательный отец, он вас любил. У вас была замечательная дружная семья. Мне кажется, я уже хорошо вас всех знаю
Я ушла от Сударова вечером, не заметив, как пролетел длинный летний день. Мы пили чай с хлебом и казалось, что ничего больше не надо сверх этого. Потому что сверх этого была сама жизнь, далёкая, но при этом очень близкая, которая в рассказах Сударова вставала во всех удивительных подробностях.