Общение с новоявленными буржуа позволило ему быстро прийти к выходу о том, что они с ним «не две пары в сапоге», как сказал один товарищ. Так же, как и он с ними. Ну, ничего общего. Публика, если чем и блистала, то лишь тем, что можно носить на себе. Из интересов хм интеллектуального плана имелся один: деньги. Откуда взять и куда вложить. Вот и весь «круг», если не считать таковым девиц, модные курорты, «хаты», «тачки» и бывшую государственную собственность. Как говорил уже другой персонаж: «А, вот, так, чтобы по душам, чтобы о Штоштоковиче» это «увы». Хотя бы о футболе.
Юрист был диалектик и в любом плохом умел видеть хорошее. Увидел в и в этом. И небесполезно: результат позволил определиться с местом в жизни, пределами допустимого и ненужными иллюзиями. Сюда же входило и отношение к делам клиентов. Неподдельный интерес к ним Юрист подделывал очень качественно: деньги надо зарабатывать честно. Даже если это нечестные деньги от нечестного человека.
Такой подход давал возможность не «косить» под «члена команды». И это помогало в работе. Хотя бы тем, что боссы не позволяли себе по отношению к нему «излишеств», нормативных по отношению к своим клеркам. Да и его востребованность у конкурентов тоже помогала формированию правильных взаимоотношений. Партнёрских. На уровне «заказчик подрядчик». Что-то на тему песни «На тебе сошёлся клином белый свет». Но уже с вопросительным знаком в конце предложения. В адрес «забывающегося» клиента, который вскоре забывался уже без кавычек.
«Ничто на Земле не проходит бесследно». Не прошло и для Юриста. По части знакомства с «нравами и обычаями» «новой Руси». Тем паче, что знакомство было не поверхностным, а «изнутри». От первоисточника. Впечатления оказались «незабываемыми». «На всю оставшуюся жизнь». Иногда Юрист даже жалел о своих талантах и востребованности. Редко, правда. В основном на сытый желудок, после рюмки хорошего коньяка. Ну, как это и заведено у «паршивых интеллигентов», которых он касался лишь «боком» диплома.
Вместе с сожалениями приходили мысли. Правильные. За неправильную жизнь. Мысли были неоригинальные, но, в отличие от фальшивых улыбок подлинные. Впечатление не портил даже избыток патетики. На тему «откуда вы взялись?» и «что с вами делать?».
Мысли приходили и уже не уходили. Наверно, за тем и приходили, чтобы не уходить. Конечно, они не всегда солировали. Чаще всего, они возникали по ситуации но уже, «состоя в штате». Они уже не гостили в мозгах Юриста, а обживались там. И с каждым новым клиентом всё основательней.
«Снискивая хлеб насущный», Юрист выполнял разные задачи. Но все в контексте сверхзадачи: узаконить беззаконие. Как ни странно, но в этом плане различие между юристом советского производства и демократического не являлось таким уж «коренным». Ведь оба стояли на страже. Имелись, конечно, нюансы «в стоянии». В понимании закона и справедливости, то есть. В форме смещения акцента с «абстрактного» государства на конкретного благодетеля. При этом задача «юриста демократического» одновременно и упрощалась, и усложнялась. Упрощалась тем, что его предтеча «отстаивал» законными способами, а он всеми доступными. А усложнялась необходимостью представить доступные способы законными. В контексте сверхзадачи.
Лишь такие юристы пользовались спросом у нуворишей. Лишь они имели перспективу удачного трудоустройства и безбедного настоящего и будущего. В этом плане Юрист не задумывался над тем, «что такое хорошо, и что такое плохо». Потому, что не над чем было задумываться: «плохо», как раз, и было «хорошо». То есть, хорош был только юрист, поступающий плохо. Плохо с точки зрения морали, которая в условиях демократии может быть, конечно же, только абстрактной.
«Все так делают». «Железный» довод и несравненное успокаивающее. Но в Юристе упорно не хотел умирать «хомо совьетикус». Вопреки статусу и реноме, он являл собой классический пример человека, поступающего неправильно и сознающего это. То есть, сознательно поступающего неправильно но с текущим и последующим осуждением самого себя.
А, ведь, казалось, зачем ему эта «достоевщина»? В материальном отношении он был теперь более чем благополучен. Теперь он мог позволить себе то, о чём раньше не мог позволить и мечтать. Он был ценим и уважаем. И неважно, что всего лишь за мозг, а не за деньги и связи. Казалось бы, таким лишь и петь: «Отречёмся от старого мира, отряхнём его прах с наших ног!»