Детский садик, конечно.
Так и сказал: «садик». Не «сад», а именно «садик»: к уменьшительно-ласкательной форме у нас всегда больше доверия, особенно применительно к дошкольным учреждениям.
Детский садик?!
Народ был явно не готов к такому «удару». И то: дошкольные учреждения у нас теперь лишь закрывались и в массовом порядке, по причине «нерентабельности». А тут затеяли новый! Такого ещё не было
за все годы строительства «светлого будущего номер два».
Да, детский садик.
Главный Архитектор был сама простота. Ну настоящий «товарищ»! Надо быть объективным: он выбрал наиболее эффективный способ, чтобы достучаться до сердец разъярённых людей, давно уже никому и ничему не верящих. Он мог пуститься в пространные рассуждения с экономическими выкладками и ссылками на статьи закона. Но вместе этого он «пошёл другим путём»: был лаконичен и прост. Доступен, то есть. А народ у нас любит, чтобы его «не против шерсти». Чтобы с ним как с равным. На понятном ему языке. К такому умельцу он завсегда с открытой душой.
Да неужто же детский садик?!
Да! И не просто детский садик
Главный Архитектор всё больше притязал на лавры ученика библейского змия.
а садик для жителей вашего района. Точнее даже: микрорайона. Ваших и ещё нескольких соседних домов!
А хоть бы и садик!
Диссонансом с нарастающим мажором прозвучал голос Правдоискателя Иванова.
Хоть бы и садик! Здесь не должно быть никакого строительства! Даже детского садика! И потом: даже если здесь будет построен именно садик в чём я лично сомневаюсь разве все наши дети попадут в него? Нет, не все: садик-то не безразмерный! А остальные дети не детсадовского возраста? Им-то где играть? А ведь их у нас большинство!
Главный Архитектор уже готов был частично стушеваться, но тут пришла помощь. И совсем даже не неожиданно: Зодчий сам подготовил её приход. Потому что «работал» он не «по площадям». «Принципиальное» неприятие «пипла» не мешало ему точно выбирать наиболее перспективные цели. Потому что Архитектор работал с народом и знал его. Генетическое родство дополнительно способствовало пониманию.
Да у тебя ведь, старый, и детей сроду не было!
Бойкая молодуха «кудланула бокра» хорошо разработанной грудью.
Всю жизнь бобылём прожил! А у меня двое! Ясельного возраста! А когда закончится строительство как раз будут детсадовского! Так что ты не расписывайся за грамотных!
Молодуху решительно поддержали ещё несколько мамаш. Раскол в некогда дружные «ряды оппозиции» был внесён. Представителю оставалось лишь в очередной раз «склонить голову» перед талантом Застройщика, являвшегося автором сценария этого действа. Ну, а попутно и похвалить исполнительское мастерство Главного Архитектора.
Какие будут вопросы, товарищи?
«На последнем дыхании» Главный Архитектор излучал доброжелательность и щедросердие. Можно сказать, дочерпывал последние остатки.
Один.
Задавая свой «один» вопрос, Правдоискатель Иванов был по-прежнему хмур и насторожен. Чувствовалось, что его не убедили разъяснения «товарища Главного Архитектора». Хотя афронт мамаш отчасти поколебал и его решимость.
Хотелось бы взглянуть на план застройки. А также любопытно узнать, почему товарищ из городской администрации не в курсе этих планов?
Представитель из последних сил постарался не побледнеть: этот Правдоискатель, к несчастью, оказался не дураком. И тут, вопреки принципам, Главный Архитектор прикрыл грудью коллегу. В любой другой обстановке он отдал бы «городского» «на съедение», не задумываясь. Но сейчас от комплектности Представителя напрямую зависела и его собственная комплектность.
Ну, Вы же знаете, товарищ, как это у нас делается. Как говорится: Ванька дома Маньки нет!
Поскольку «ласковое слово и кошке приятно», народ обмяк и потерял бдительность. Чем не преминул воспользоваться Архитектор, тут же добавивший энтузиазма:
Налицо то, что у нас называется «ведомственной несогласованностью»: мы свою работу сделали, а в администрации затянули с оформлением решения. Я подчёркиваю, товарищи: только с оформлением! Принципиальное решение о строительстве есть! Оно принято «на самом верху»! Но до исполнителей ещё не дошло. Поэтому товарищ и не в курсе. А дезинформаторы, как водится, «бросили человека под танк».