В высоких воротах, над которыми на вывеске значилось: "Гостиница Серебряного Льва", стояли конюхи и факторы конторы дилижансов и смотрели, как одна за другой бойко выезжают кареты, вводя в заблуждение пассажиров, воображающих, судя по началу, что лошади будут так же резво бежать всю дорогу.
-- Запрягать, что ли, хозяин?..--спросил Пьеротена его конюх, когда уже не на что было больше смотреть.
-- Четверть девятого, а пассажиров нет как нет, -- ответил Пьеротен. --И куда это они запропастились? Все равно запрягай! И клади-то никакой нет. Провалиться мне на этом месте! Тушар не будет знать вечером, куда девать пассажиров, раз погода такая хорошая, а у меня всего-навсего четверо взяли места заранее. Вот вам и суббота! И всегда так, когда деньги особенно нужны! Собачье ремесло! Горе одно, а не ремесло!
-- Ну, а будь пассажиры, куда бы вы их дели? Ведь у вас двуколка! --сказал в утешенье Пьеротену конюх, он же фактор.
-- А новая-то карета на что? --возразил Пьеротен.
-- Так она все-таки существует? -- спросил дородный овернец, обнажая в улыбке белые, крупные, как миндаль, зубы.
-- Ах ты, старый дармоед! Завтра, в воскресенье, мы прикатим в ней, а тогда и вовсе потребуется восемнадцать пассажиров!
-- Ну, раз будет новая карета, так работа пойдет горячая, -- сказал овернец.
-- Не хуже той кареты, что в Бомон ездит! Как жар горит! Красная с золотом, Тушары лопнут от зависти! Теперь мне двумя лошадьми не обойтись. Рыжему я уже пару подобрал, а Козочка поскачет в пристяжке. Ну, ладно, запрягай, -- сказал Пьеротен, глядя в сторону заставы Сен-Дени и набивая трубку.--Вон там идут дама и молодой человек со свертками под мышкой. Они ищут "Серебряный Лев", на "кукушек" они и внимания не обратили. Э, дама-то как будто моя старая клиентка.
-- Вам не раз случалось отправляться с пустой каретой, а приезжали на место с полной, -- утешил его фактор.
-- И посылок-то нет ни одной, -- вздохнул Пьеротен. -- Провалиться мне на этом месте! Ну и везет!
И Пьеротен сел на одну из двух больших тумб, ограждавших стены; но сидел он с не свойственным ему рассеянным и беспокойным видом. Этот разговор, как будто и незначительный, расшевелил тревогу, таившуюся в сердце Пьеротена. А что могло смущать сердце Пьеротена, как не прекрасная карета? Блистать на дороге, соперничать с Тушарами, расширить свое дело, слушать, как пассажиры расхваливают удобства путешествия в новых усовершенствованных каретах, отдохнуть от вечных попреков за свою колымагу, таковы были весьма похвальные, хоть и честолюбивые мечты Пьеротена. И вот лиль-аданский возница, увлеченный желанием затмить сотоварища, добиться, чтобы тот рано или поздно уступил ему лиль-аданские рейсы, переоценил свои силы. Он действительно заказал экипаж у Фарри, Брейльмана и К°, каретных мастеров, заменивших квадратными английскими рессорами выгнутый передок и другие устаревшие французские выдумки; но недоверчивые и прижимистые фабриканты соглашались отпустить карету только за наличные. Эти мудрые коммерсанты рассудили, что им вовсе не выгодно изготовлять экипаж, который трудно будет сбыть, если он останется у них на руках; поэтому они приступили к работе только после того, как Пьеротен внес задаток в две тысячи франков. Чтобы удовлетворить справедливое требование каретных мастеров, честолюбивый возница отдал все свои сбережения и залез в долги. И жена, и тесть, и друзья его выложили все до последней копейки. Вчера он ходил взглянуть на свою великолепную, только что выкрашенную карету; все было готово, можно было запрягать хоть сейчас же, -- оставалось только уплатить последний взнос. А Пьеротену не хватало тысячи франков! Он не решался попросить эту сумму у хозяина постоялого двора, так как и без того задолжал ему.