Аннотация: «— Зачем ты принес войну на эту землю?..
— Я пришел построить величайшее царство, какое только видели на земле. И ничто меня не остановит, пока я не дойду до волн последнего Океана… Пока существуют границы и барьеры, различные языки и обычаи, мира не будет».
Эти слова оправдались. Александр Македонский построил величайшую империю своего времени.
---------------------------------------------
ВАЛЕРИО МАССИМО МАНФРЕДИ
АЛЕКСАНДР МАКЕДОНСКИЙ
ПЕСКИAMOHA
ГЛАВА 1
С вершины холма Александр окинул взглядом песчаный берег. Картина почти в точности воспроизводила то, что происходило на этом самом месте тысячу лет назад: сотни протянувшихся вдоль морского берега кораблей, тысячи воинов, — но город Илион, наследник древней Трои, на этот раз не готовился к десятилетней осаде, а, наоборот, распахнул ворота, чтобы принять его, Александра, потомка Ахилла и Приама.
Увидев скачущих к нему товарищей, царь пришпорил Букефала и направил его к крепости на горе. Ему хотелось войти в древнее святилище Афины Илионской первым и в одиночестве. Доверив коня подошедшему рабу, Александр ступил на землю храма.
Внутри, погруженные во мрак, поблескивали неясные фигуры, и после лазурного неба Троады и полуденного солнца глаза не сразу привыкли к темноте.
Старое здание заполняли древности — оружие, хранящее память еще о Гомеровой войне, об эпопее десятилетней осады стен, построенных богами. Возле каждого из этих овеянных столетиями предметов виднелись таблички с надписями: вот кифара Париса, а вот доспехи Ахилла с огромным, расписанным людскими фигурами щитом.
На протяжении веков блеск этих реликвий поддерживали чьи-то невидимые руки — из благочестия и ради любопытства верующих. Реликвии висели на колоннах, на потолочных балках, на стене целлы[1].. Но насколько все это истинно? А насколько лишь продукт хитрости жрецов и их желания обогатиться?
Александр внезапно почувствовал, что в этом беспорядочном нагромождении предметов, напоминающем скорее кучу барахла на рынке, чем обстановку святилища, истинна лишь одна вещь — его страсть к древнему слепому поэту, его собственное безграничное восхищение героями, которых низвело в прах время и бесчисленные события, происшедшие с тех пор меж берегами Проливов.
Он пришел сюда без предупреждения, как однажды его отец Филипп явился в храм Аполлона в Дельфах, где никто его не ожидал. Услышав чьи-то шаги, Александр спрятался за колонной рядом с культовой статуей — внушительным каменным изображением богини Афины Паллады, раскрашенным и в настоящих металлических доспехах. Грубый примитивный образ богини был высечен из цельного темного камня, а на лице, почерневшем от времени и лампадного дыма, эффектно выделялись перламутровые глаза.
К статуе подошла девушка в белоснежном пеплосе и с волосами, собранными под такой же белоснежной шапочкой; в одной руке она держала ведерко, а в другой губку.
Девушка поднялась на пьедестал и стала вытирать губкой поверхность скульптуры, распространяя под высокими стропилами сильный и резкий запах алоэ и лаванды. Александр бесшумно подошел к ней сзади и спросил:
— Ты кто?
Девушка вздрогнула и выронила ведерко, которое упало на пол и откатилось к самой колонне.
— Не бойся, — успокоил ее царь. — Я всего лишь паломник, желающий выказать почтение богине. А ты кто, как тебя зовут?
— Мое имя — Дауния, и я храмовая рабыня, — ответила девушка, напуганная видом Александра, который явно не был простым паломником: под его плащом виднелись блестящий панцирь и поножи, а когда он двигался, под нагрудными латами слышалось бряцание звеньев металлической портупеи.
— Храмовая рабыня? Никогда бы не сказал.