***
Батюшка, благословите!
Я подхожу к его высокопреподобию и склоняюсь за благословением.
Эй, милый, так не пойдёт! вдруг говорит он. Ты что же это, благословение в формальность превратил?
В самом деле, я подошёл чисто механически, по обычаю, а сам был погружен в свои мысли.
Это тебе не сигарету выкурить. Тут нужно чувство, серьёзность, осознание происходящего! Как и во всём, что делаешь. Он сегодня в камилавке и оттого как будто строже.
Я покорно киваю, принимаю благословение и сажусь напротив.
Ну, что с тобой? он ласково глядит на меня.
Работа, бормочу я.
Вижу, что не только! Давай говори, что на душе.
Так и есть, все видит, от него не скроешь.
Батюшка, сомнения одолевают, о вере нашей.
Вот как! Выкладывай.
Ну я ему и выложил всё.
Ведь вокруг бедные все, разгорячился я, так и наши первосвященники должны быть бедны и давать пример чистого, бескорыстного служения богу
Дурак! взорвался он. Первосвященники это у иудеев! А у нас архиереи! Дурак!
Я притих. Он остыл немного и мягким голосом произнёс:
Совсем, я вижу, ты заблудился в трёх соснах. Ну, вот смотри. Кто у нас высшее духовенство? Есть ли среди них кто ниже розэ?
Насколько я знаю, батюшка, никого нет, с готовностью ответил я, радостный, что он не гневается больше.
Вот именно. А что станет, если мы, верховные, будем как всякая чернь в метро ездить и в магазинах в очередях стоять? Будут ли они нас уважать, эти простые и бедные?
Не знаю А что, нет?
Я понимаю твоё сомнение, сейчас разъясню. Так-то ты прав. Но уважать нашу бедность станут только такие как ты сами высшие и благородные, кто готов оценить подвиг. А чернь нет. Ведь как она судит? Если человек пешком ходит и бедный, то неудачник значит и не за что его уважать. Значит он и не ближе к богу, а такой же как они. Для них избранный тот кто и живёт хорошо, лучше! Вот поэтому, милый мой, и приходится нам терпеть все эти излишества.
Он равнодушно обвёл рукой мимо обитых кожей стен, мебели красного дерева и в конце потряс пальцами над своим мобильником из платины, как бы показывая, что это тлен.
Неужели ты думаешь, что мне это нужно? после паузы, во время которой он смотрел в окно, куда-то в заоблачные дали, спросил он.
И не дав мне ответить, ответил сам:
Это не мне, а им нужно!
***
Еду в своём Патриоте в командировку. Я позади, спереди водитель. Курю в окно, грущу о чём-то. На Патриоте я езжу не из патриотизма. Просто не люблю выпендриваться. Зачем, думаю, к чему? Надо проще быть. Вон другие небесные и светло-зелёные у кого альфа-ромео, у кого мазератти, у кого ещё что. Но стоп сам себе тотчас говорю что же ты осуждаешь? Не себя ли судишь, не сам ли ты хочешь роскошествовать?
Короче мне и так хорошо в нашем Патриоте: машина просторная, высокая, и красивая. Она у меня синяя, а сиденья из бежевой кожи. Водитель мой Мишка из красных, парень неплохой, но простой, особо не побеседуешь. Да я и не большой любитель бесед, мне с батюшкой хватает.
Не суди, и не судим будешь, говорю я.
Что говорите? Мишка спрашивает.
Да так, ничего. Магазин проезжать будем, остановись. Закусить чего-нибудь хочу.
Сделаем! говорит.
Но в пробке стоим. В мёртвой. Иногда вроде тронемся, пару метров проедем и опять стоп. Я пробки очень не люблю. Просто ненавижу. Во мне сразу всё человеческое умирает от этого стояния. Начинаю весь род человеческий ненавидеть: зачем, думаю, вас столько уродилось и куда вы все прёте! Так ведь по большей части сброд тёмные все, я тут один наверно небесный. И стою, как все!
Тихо, тихо, говорю сам себе, смирись, они такие же люди, как и ты! Почти.
Но в пробке смириться невозможно. Закуриваю ещё однну и говорю зло:
Всё, на хер, езжай по встречке.
Иван Сергеевич, двойная же!
А мне по херу! кричу. Езжай!
Он молча руль влево выворачивает, газу даёт и вылетает на встречку. Едем. Надо, думаю, было мигалку брать, когда предлагали. А я нет, нет, я против мигалок, мы должны как все
Слышу сирена. Догоняет ДПС, сигналит, говорит по громкой связи:
УАЗ Патриот, номер Б111ОГ, прижмитесь к обочине!
Что делать, Иван Сергеевич? Миша спрашивает.
А что тут поделаешь? Прижимайся.
Мы прижались, Миша окошко со своей стороны открыл, подходит к нам не спеша сотрудник, представляется. Вижу по нему, что предвкушает, наслаждается своей властью, попал я, что и говорить. Лицо лоснится, ещё не решил, как наказывать: либо сотку запросить, либо прав лишить.