А придумали мы вот что: коли Анну не получается улететь в виде волчицы, то почему бы не попробовать в облике человека. Технически всё должно было быть просто: мы оба в момент обряда «Странствия» заменяем Анну на мыслеобраз девушки, человека, и уже эта «девушка» летит со мной к далёким-далёким звёздам. Но вот это-то и было ошибкой. Почему? Да потому что мыслеобраз этот, девушка Анну, получился настолько очаровательный, что я просто не мог в него не влюбиться буквально с первого взгляда. Крепкая, точёная фигурка, тончайшие, необыкновенные, светло-серые волосы, вздёрнутый милый носик, чувственные губы и гордый взгляд волчицы. Она была прекрасна. Я понимал, что это всё та же дикая хищница, но больше всего не хотел её куда-то отпустить. Не мог. От одной мысли, что её вдруг не станет, сердце разрывалось на тысячи кусочков, причиняя нестерпимую жгучую боль. Анну это чувствовала и, как могла, сторонилась меня, но я уже не мог совладать с собой и «Росомаха» опять пропала и больше уже не появлялась. Мои мысли были забиты одним любовью. Несбыточной надеждой. Сказкой, в которую я так опрометчиво поверил
Вот, леший!!! как-то в сердцах вскричала Анну, наблюдая за моими тщетными попытками вызвать «Росомаху». Ведь я знала, что именно так и будет. Вы, люди, все одинаковы. Всем вам одно лишь и нужно Но ты Ведь я доверилась тебе, поверила, а ты предал
Глаза и щёки девушки заливали горькие, блестящие, точно жемчуг, слёзы. Я молчал. Я просто не знал, что сказать. Где-то в душе шла непримиримая борьба двух начал: холодного света и тёплой, манящей тьмы. Я мог бы поведать своей любимой, что для того, что бы лететь к звёздам «Росомаха» вовсе не необходима. Корабль лишь ненужный атрибут. Главное желание, и мысль унесёт тебя куда угодно. Но тогда мне придётся её отпустить. Анну не возьмет меня с собой. Я человек, она волчица, дракон. Я, как однажды выразилась Анну «совершенно другой породы». А она даже в облике девушки остаётся свободной дочерью ночи Вот ведь судьба. Зачем же я её полюбил? Из всех миллиардов людей выбрал ту, которая мне недоступна, да которая и не человек вовсе И всё же Всё же я очень люблю её. А значит хочу, что бы она была счастлива. И коль её счастье вовсе не со мной, должен ли я вставать на его пути? Нет, если любишь не должен, надо отпустить Но как же хочется схватить её в охапку и ни кому не отдавать. Боже, зачем же всё так сложно?..
Как же ты мог меня предать? сквозь слёзы надрывающимся голосом твердила Анну. Я знала Я знала все твои чувства Неужели люди так поступают, предают того, кого любят? Сперва дарят надежду, а затем втаптывают её в грязь? Мы, волки, на такое не способны Да так бы не сделали даже помоечные крысы Ведь и ты всё ведал с самого начала: я это свобода, без цепей и оков Мной завладеть нельзя, если только убив И я Я ненавижу тебя. Не хочу больше видеть твою гнусную морду, слышать твои лживые речи Убирайся И ни когда, слышишь, ни когда не приближайся ко мне
Казалось, Анну готова разорвать меня в клочья собственными руками, но она вдруг резко замолчала, неприметным движением наклонилась к моему лицу, быстро чмокнула в щёку и, протяжно взвизгнув, уже не девушкой, а серой волчицей метнулась в ночь. Я ничком повалился на траву. Жутко хотелось реветь, но даже на это не было сил. В одночасье жизнь потеряла весь свой смысл. Ещё накануне, находясь рядом с Анну и будучи безмерно счастливым человеком, теперь, не сумев сохранить её, я был много-много крат несчастен. Зато в душе торжествовала тёплая и липкая чернота. Девушка-волк, показавшая мне, что в этом мире бывает любовь, ушла, сохранив лицо, а я ведь и вправду её предал. Даже не хотя этого, но предал Подлец Обманул свою единственную любовь и пал так низко, что уже не подняться
Но нет! Я поднимусь! Ведь я человек! Я всё, всё исправлю! И Анну достигнет своей мечты! Чего бы мне это не стоило! Души, жизни плевать! Всё отдам
Где-то в далеке протяжно и тоскливо завыл волк, но, я слышал лишь плачь души своей любимой.
Прости меня, Анну, что было сил заорал я в темноту и, наконец, горькие слёзы полились из моих глаз.
Волчий вой на секунду стих, но затем вновь прорезал тишину. И в нём, кроме горечи, я уже различал робкую, но надежду.
***
Не знаю, Сколько времени прождал я Анну на своём «космодроме». Иногда мне казалось, что дни тянутся, словно целые годы, слагаются в эпохи и уносятся куда-то далеко-далеко, за горизонт. Много раз я уже совсем терял надежду и собирался уйти, но какая-то неведомая сила, идущая от самого сердца, мягко осаждала меня на место: «Жди Надо терпеливо ждать Она обязательно придёт». И она пришла. Мягко выпрыгнула из густой травы на середину примятой поляны, грациозно села и заглянула прямо в мою изболевшуюся душу своими жёлтыми проницательными глазами.