Это не карта, а праздник красок, порыв творческой радости.
Яшмодел Семёнов. Он ходил по улицам. Собирал камни всюду, где мог. Встречал возчиков и спрашивал: «Камень везете?.. А, ну, покажите, какой есть, у вас» И даже среди щебня ухитрялся найти гальку то орской, то шалимовской, то калканской яшмы.
Карманы Семёнова всегда были полны камней. Он приносил камни домой, выгружал их на столы и любовался. Как скупой рыцарь Пушкина дрожал над золотом, так дрожал над камнями Семёнов. Его квартира была складом самых разнообразных пород яшмы. Жена часто, грозила Семёнову: «Выкину я всё это твоё добро». Семёнов морщился и говорил: «Но, но, поосторожнее с камнями!»
Семёнов над картой работал до самозабвения. Такого количества сортов яшмы даже Семенов [6] не видел. Есть где разгуляться самому ненасытному порыву.
Гранильщик и гравёр Подкорытов. Когда-то он верил, что есть камни счастливые и есть несчастливые. Он верил в камни талисманы. Он видел когда-то в камнях чуть ли не живые существа. Подкорытов любит камни особенной проникновенной любовью. Под руками его обычный типографский камень превращается в прекрасную камею. В последнее время у него появилось желание, чтобы каждый камень, побывавший в руках гранильщика и камнереза, агитировал за социализм. В работе над «картой индустриализации» он увидел воплощение своего желания.
Камнерезы братья Татауровы. Чуть ли не полсотни лет они выделывали из камня прихотливые, узорные, изящные вещички и, сделав их, теряли их потом из виду. Вещи шли в далёкий Петербург, ко двору. У Татауровых не было раньше для себя даже запонок из камня. Теперь Татауровы знают, что «карта индустриализации» это не частная собственность, а общественное достояние.
Двадцать свердловских гранильщиков и камнерезов поехали в Ленинград заканчивать карту. Двадцать свердловских гранильщиков и камнерезов находили в работе над картой каждый то, что он искал раньше и не находил.
Это потому, что теперь мы хозяева, говорит Подкорытов. [7]
II
На воротах Свердловской гранильной фабрики значится год основания 1765.
Однако лет за пятнадцать до этого года в описаниях путешествий Фалька около 1750 года сообщается, что на Екатеринбургской фабрике занимаются 48 шлифовальщиков.
А из «Материалов для географии и статистики России, собранных офицерами генерального штаба» (изд. в Петербурге в 1864 г.) видно, что русский механик Бахирев, сменивший иностранного «специалиста» Рейнера, ввёл в обработке камней водяное действие в 1747 году.
Иностранный специалист «каменных дел мастер» Рейнер приехал из берг-директориума в Екатеринбург в 1738 году и с того же года приступил «к обучению людей каменному искусству».
Но и 1738 год нельзя считать годом начала на Урале камнерезного и гранильного дела. Оно началось ещё раньше.
В архивных материалах есть указания на то, что еще в 1726 году в Екатеринбурге было организовано нечто вроде гранильной мастерской. Организовал ее шведский поручик Реф. Рефа завербовал на Урал берг-советник Татищев, находившийся тогда в заграничной командировке.
А известный краевед-уралец Н. Чупин, оставивший после себя богатейший, ещё не разобранный архив, сообщает, что у него есть сведения о двух [8] русских, которых обучил камнерезному и гранильному делу поручик шведской короны господин Реф. Однако фамилий этих «двух русских» Чупин не упоминает, он сообщает об этом вскользь.
Возможно, что позже будут найдены документы, которые расскажут о гранильщиках и камнерезах, умевших обрабатывать камень и делать из него художественные вещи в годы, более ранние, чем начало XVIII века. Это тем более возможно, что находки из Шигирского торфяника (на Урале) показывают, с каким искусством человек ещё каменного. века создавал на Урале орудия из камня. Среди находок, хранящихся в Свердловском музее, есть и такие «орудия», назначение которых совсем не ясно, и которые могут быть отнесены к вещам, украшающим быт. Есть находки, на которых с неподражаемым мастерством вырезаны головки лося, головки белки или помещены вставки из другого камня и т. д.
Что мастерство работы над камнями стояло тогда выше, чем обычный примитив, свидетельствует находка на Калмацком броду. Там найден резец из твёрдого камня. Резцом наносили на изделия орнамент. Нельзя же предположить, что свое мастерство люди на Урале после каменного века забыли. Живя среди камней, люди не могли забыть этого мастерства. А что оно не было известно в высших, так сказать, сферах, в кругах правительственных и не было широко распространено среди местных жителей это вполне вероятно. [9]