А я лезу из кожи, как в шапку мага, чтобы вытащить за уши очередное чудо. И радуюсь, если кого-то удается убедить в том, что жизнь прекрасна. И огорчаюсь, если кто-то разочаровался. А вечером прихожу домой и пытаюсь убедить себя, что мне поможет аутотренинг. Помогает, но не всегда. Но я стараюсь об этом не думать. Иногда перечитываю Марту, и мне кажется, что это обо мне. Или о нас.
«Возможно, мы любили друг друга, но не смели поверить, что это взаимно. Жестоко если так. Не встреча.» (М.К.)
Я уже не просыпаюсь по ночам, чтобы заглянуть в почтовый ящик, но тем не менее продолжаю еще чего-то ждать. Хотя понимаю, что это напрасно.
«Теперь у меня всегда с собой будет мой личный ад, еще не настолько прирученный, чтобы не показываться без вызова» (М.К.)
И я показываюсь. Иногда, но значительно реже, чем раньше. Зачем так часто ходить туда, где не ждут?
Ну вот опять думаю на ночь глядя. Лучше лягу спать и буду слушать тишину.
А Вам анекдот на сон грядущий.
Дорогой, кого бы ты хотел увидеть в спальне сегодня вечером: шаловливую медсестру, робкую горничную или строгую учительницу?
Ты мою позицию знаешь: не нужны нам пока все эти игры, мы же и так молодые, всё на эмоциях. Давай попозже поиграем, лет через двадцать!
Боюсь, через двадцать лет к тебе в спальню придут пожилая санитарка Клава, уборщица тетя Маша или заслуженный учитель РФ Алевтина Константиновна!
Анекдот. Но в каждой шутке есть доля правды, так что- всегда помните об этом дорога ложка к обеду.
9
На это раз меняю привычки. Начинаю не с анекдота, а с той самой, горячо любимой мною Марты. Почему именно с неё? Потому что только она может так точно сформулировать мысли, бродящие в моей голове, увязать их и выплеснуть на бумагу. Мне кажется, это я так думала, только у меня не хватало нужных слов сказать это вслух.
Ну чем не гениальная реплика, выражающая мое сегодняшнее настроение?
«Впрочем, право петь грустные песни принадлежит не тому, у кого есть повод для печали, а тому, чей голос звучит горестно. Тому, кто просыпается в слезах, не умея вспомнить отчего» (М.К.)
Хоть я всегда могу вспомнить от чего, а голос мой все равно звучит горестно.
Такое уже было. Давно, в реальной жизни. Больше года тому назад. Только тогда я ушла сама.
Такого поворота событий он не ожидал, он вообще не любил, когда его бросали. Для него это было- острый нож по сердцу. И он звонил, а когда не отвечали на звонки, он приходил и звенел ключами в замочной скважине. Продолжалось это до тех пор, пока я не сменила замки, номер телефона и не шагнула в виртуальный мир.
И было тихо в квартире, а на душе тоскливо и темно, как в склепе. А рядом никого, ни по ту, ни по эту сторону монитора. Можно было просто набрать номер телефона и услышать знакомый и до боли родной голос, но я точно знала, что это не спасет и ничего не изменит. На него было наложено табу, во имя призрачного светлого будущего.
Все, как у Марты: «но мы чаще играем в свои невинные ****ские игры, в которых не ничего плохого, кроме одного вам с нами нельзя»
Наверное, именно тогда я очень хорошо усвоила, что такое одиночество. Все именно так, как описала его она:
«И вот где-то на седьмом часу боли я понимаю, что это и есть настоящее одиночество. Когда некому воды, всегда есть надежда, что случайно кто-то зайдет и подаст, спасет. А вот когда спаситель уже здесь, а ты все равно совершенно, абсолютно, феерически один, это да»
Это было начало марта, начало весны но это были самые черные дни моей жизни Казалось, не хватает не только любимых рук и глаз, казалось, что кто-то перекрыл кислород. Стихи не помогали, не облегчали. Но занимали мысли и время. Худо, бедно, март кончился. И наступил такой же черный апрель. Ничего не изменилось. Если бы тогда я это прочла, наверное, все бы пошло совершенно по-другому.
«Когда ни огонь, ни кровь, помогает чёрная апрельская земля. Лечь ничком, к июлю прорасти цветами» (М.К.)
Прорасти цветами, не удалось. Днем засасывала работа, а вечерами не помогали никакие аутотренинги, и только сидя за монитором временно забывалась. Придумалось новое занятие-стихи, которое не спасало, но хотя бы отвлекало от горестных дум. Тогда и появились, нет, не друзья- первые собеседники, с которыми нельзя было поделиться сокровенным, но можно было отвлечься от своих горестей.