Они несли свой крест с достоинством дворянина, Человека, сознательно взвалившего на себя груз отверженного, каторжанина. «Цвет русской нации, «блестящий ряд молодых героев», «богатыри, выкованные из чистой стали», как называл их А. И. Герцен. Их не страшил царский гнев: никто из имевших возможность спастись, избежать ареста, не поддался этому соблазну. Люди большого мужества и благородства, они расценивали принесенные ими жертвы, как неизбежные, которые помогут последующим поколениям в борьбе за свободу.
«Тюрьма мне в честь,
не в укоризну.
За дело правое я в ней.
И мне ль стыдиться сих
цепей
Когда ношу их за
Отчизну»
Эти полные человеческого достоинства строки, написанные К. Ф. Рылеевым на дне оловянной тарелки в камере Петропавловской крепости, как нельзя полно выразили настроение декабристов. Места поселения декабристов (после окончания срока каторжных работ) были разбросаны на огромных пространствах Сибири: Курган, Ялуторовск, Туринск, Тобольск, Томск, Красноярск, Иркутск, Енисейск, Нарым и другие. Многие из них представляли собой «богом забытые» глухие медвежьи углы. Полагая, что важнейшей предпосылкой просвещения является благосостояние масс, декабристы наметили широкую программу содействия экономическому развитию края и приступили к ее реализации. Они устраивали образцовые опытные хозяйства, выводили более продуктивные породы скота, выращивали овощи, ранее неизвестные в Сибири, и раздавали семена крестьянам, трудились над конструированием более доступных и дешевых сельскохозяйственных машин. Разнообразной и напряженной была их культурно-просветительская деятельность: частные уроки, организация и открытие школ (в том числе женских, первых в Сибири), устройство музыкальных вечеров и классов, литературных обществ. Важнейшим вкладом в просвещение Сибири была политическая деятельность декабристов, проявившаяся в популяризации и пропаганде своих идеалов. В этом плане особо заслуживает внимания М. С. Лунин, судьба которого необычна своим драматизмом. Один из организаторов декабристских обществ, человек разносторонне и широко образованный, обладавший большим запасом душевных сил и воли, он продолжал в ссылке активную революционную пропаганду. Его письма из Сибири, полные беспощадной критики и едкой иронии в адрес властей, представляли собой острые политические памфлеты, распространявшиеся в многочисленных списках друзьями знакомыми. В своих исторических исследованиях («Разбор донесения следственной комиссии» и «Взгляд на русское Тайное общество с 1816 по 1826 год») Лунин проводил идею закономерности восстания 14 декабря, доказывая тем самым глубокую социальную обусловленность декабристской идеологии. В любом уголке необъятной Сибири, где пришлось жить декабристам, они оставили глубокий след в культурной, хозяйственной и политической жизни. Трудно переоценить большое культурное и эстетическое влияние жен декабристов. Эти одиннадцать женщин, отказавшиеся от привычной обеспеченной жизни, оставившие близких, чтобы разделить участь своих опальных мужей, явили всей России высокий подвиг любви и самоотречения. Их мужество вдохновляло изгнанников, вливая в них новые силы для борьбы. Нравственный облик жен декабристов, образованность, независимость и непреклонность сделали их центром притяжения умов и сердец всех слоев населения Сибири, тем самым облегчив и увеличив значение их культурно- просветительской роли». (8)
«Увлечение медициной, бесплатное лечение и постоянная помощь беднякам медикаментами, а этим занимались и А. В. Розен, и К. П. Ивашев, и Е. П. Нарышкина, усыновление Нарышкиными в Чите, когда еще М. М. Нарышкин находился за частоколом острога, девочки Чюпятовой, брошенной родителями- все это было для окружающих уроками высокой нравственности. Особый интерес представляет вопрос о библиотеке декабристов и личных библиотеках Волконских, Трубецких, Муравьевых, созданных благодаря их женам. Почти все, кто оставил нам «записки» о жизни декабристов в Чите и в Петровском заводе, рассказывают, что Никита Муравьев благодаря заботам матери и жены имел в Сибири почти всю домашнюю библиотеку. Книги дарились местным жителям, читались многими, особенно молодежью местной интеллигенции, а ведь среди этих книг были не только самые последние журналы на русском, французском и немецком языках, но и такие издания, как «Колокол» Герцена. И это в то время, когда публичных и даже частных библиотек, где можно было бы получить для прочтения книгу, не существовало. Еще один аспект. Обучение детей, особенно в Ялуторовске, где жена декабриста А. Муравьева, Жозефина Адамовна, помогала Якушкину в его просветительской деятельности; уроки французского языка, которые проводила какое-то время после смерти мужа Мария Кузимировна Юшневская с сыновьями иркутского купца Белоголового; кружок молодежи, который собрался вокруг Натальи Дмитриевны Фонвизиной в Енисейске, ее удивительные беседы о жизни, о правде, о чистоте помыслов с людьми, сердца которых жадно ловили каждое слово; наконец, домашний театр Марии Николаевны Волконской в Иркутске, ее дом, по рассказу Н. А. Белоголового, ставший вскоре после переселения Волконских в город Иркутск «главным центром общественной жизни» все это создало особый колорит эпохи в сибирской глубинке. Можно говорить и о занятиях художественной вышивкой, образец которой работа княгини Екатерины Ивановны Трубецкой хранится в Иркутском музее декабристов. Сохранилась целая переписка дам о различных узорах. Там, где удавалось декабристам вмешиваться в жизнь местного населения, жены были их верными помощниками, там же, где ограничение прав не давало в полную меру действовать декабристам, многое успели сделать их жены, оставшись навсегда в памяти народа людьми, творящими добро.