Галина Георгиевна вздохнула: она слишком хорошо знала свою Аллу, влажный блеск в глазах говорил о том, что надо ждать истерики, и чтобы её прекратить, всё равно придётся уступать Аллочкиному капризу. И Галина Георгиевна сказала:
Хорошо-хорошо. Успокойся.
А когда она привела девочку Дашу, что-то случилось с ней самой. То ли виной стала безропотность этой девчонки, то ли захватил её агрессивный напор Аллочки, но она поняла дочку: оказалось, так сладко видеть, как девчонка бледнеет, какие затравленные у неё глаза. Только одного опасалась Галина Георгиевна, как бы Аллочка не набросилась на «гостью» с кулаками.
Вот домой к Кирке пойти эта мысль, правда, ей самой в голову пришла: обложить его, чтоб со всех сторон красные флажки. Тогда уж он точно не вырвется. Аллочка, в общем-то, права оказалась. Если б он смог первым с Дарьей поговорить, неизвестно ещё, как бы она себя повела. А теперь, после того, как с ней «побеседовали», ему трудноватенько будет найти поддержку с её стороны. Теперь у него одна возможная опора осталась мать с бабкой. Вот и надо её выбить тоже. Пусть и оттуда на него давят. Тогда деваться ему станет некуда.
И Галина Георгиевна заторопилась в дом Кирилла. Правда, тут она рисковала он мог оказаться дома, мог просто выгнать её. Конечно, из этой ситуации тоже можно было бы выгоду добыть синяки на руках, к примеру, не помешали бы. Но очень уж не хотелось угодить в положение выкинутой на улицу.
Галине Георгиевне, повезло Кирилла дома не было, и всё получилось в лучшем виде: мать и бабка остались перепуганные до полусмерти. И отведённую им роль сыграют как миленькие.
Кусок времени, как она шла домой, как в дом вошла эти минуты совершенно выпали у Даши из памяти. Она не плакала, даже как будто и не думала ни о чём как сомнамбула, медленно разделась, легла на кровать, сжавшись в комочек, и заснула.
Даша не слышала, как пришла мама, увидела её спящей и тихонько позвала по имени.
Ну, спи-спи, доченька, ласково прошептала она и укрыла одеялом. Намаялась, золотко моё.
Не слышала приглушённого стука двери и голоса Кирилла:
Что, пришла Даша?
Дома! Спит вон, умучились, видать.
Ну, пусть спит, не будите её.
Глава 14. Уходи
Даша проспала весь день. Часов в шесть мать пыталась разбудить её, чтоб ужином накормить нет, не могла добудиться, спала дочка как убитая. Подивилась, конечно, Мария на такой беспробудный сон, но тормошить Дашуньку не стала: может, она, бедняжечка, всю ночь глаз не сомкнула? Да поди-ка намерзлись ещё в автобусе, известно ведь, какая техника в сельской автобазе латаная-штопаная, по бездорожью да распутице битая, где на честном слове работает, а где на мате-перемате.
Сидела Мария тихонько, работала Дашенька дома, больше и не надо ничего, на душе хорошо, спокойно. Позвякивали ножницы, шуршала ткань. Машинкой швейной стрекотать не стала, сберегая дочкин сон. Но только если б знала Мария, что предшествовало этому сну, какое нервное потрясение пережила Даша, покоя на душе и близко бы не было. Ненормально Даша спала, а Мария на свете не первый день жила, знала, что после сильного потрясения, от горя иль ещё какой боли, человек может и в летаргический сон впасть психика будто сбегает от непереносимой реальности. Если бы только мысли такие пришли к Марии, подняла бы она панику. А так ну, что ж, спит дитё. Плохо, конечно, что не поевши, ну да проголодается коль, сама тогда проснётся. Вот Кириллу ещё плохо скучно без Даши. Сколь раз забегал сегодня, Мария и со счёту сбилась. Но дочку будить не дала, ничо, пусть денёчек поскучает, тем праздничнее им будет праздник, улыбалась про себя Мария.
Да покою на сердце у Кирилла не было. Места себе не находил, день долгий, безумный, всю душу повытянул. Про свадьбу сегодня и думать забыл до веселья ли, когда чувство такое, будто облит помоями с головы до ног, и что ни делай, а тошное чувство это не проходит. Особенно после того, как побывал он у Елецких. А как было не пойти, когда кипела в нём злость на прокуроршу с какой это стати она заявилась к матери и бабке, наговорила чёрт-те чего, наорала. Пусть-ка теперь поорёт на него, на Кирилла.
Только Галина Георгиевна кричать не стала. Говорила сдержано. Вот глаза шибко нехорошие были, и смотрела она в упор, с угрозой. Угроз её и обвинений пустых Кирилл не испугался, но противно было.