- Как видите, сударь, в Вене тоже кое-что происходит!
Австриец поклонился.
- Меня восхитила ваша выдержка, сэр. Эта буйная юная особа позволила себе назвать вас тряпкой... Честно говоря, я бы, пожалуй, не стерпел!
Баронет добродушно улыбнулся и, обращаясь одновременно к обоим собеседникам, заметил:
- Мисс Вулер ревнует, а от ревнивицы не стоит ожидать здравых суждений. Кроме того, она, вероятно, еще ничего не знает, иначе не посмела бы так со мной разговаривать...
- Не знает о чем, простите за нескромность?
- Да о том, что вчера в Граце я прикончил парня, который имел наглость невежливо со мной разговаривать.
Райхоуп закрыл глаза и судорожно стиснул в руке бокал. А другой сосед сэра Арчибальда чуть не захлебнулся мадерой. Впрочем, флегматичное замечание баронета вызвало сильное волнение среди всех, кто его расслышал.
- Вы убили человека, сэр?
- Да, и довольно крепкого малого, но уж очень несимпатичного...
Австриец, окинув ближайшее окружение слегка потерянным взглядом, попросил уточнений:
- Так вы его и в самом деле...
- Я думаю, да... Раскроил череп топориком. Должен признаться, зрелище не из приятных. Очевидно, у меня слишком тяжелая рука, но, уверяю вас, в комнате стало очень грязно...
Малькольм попытался урезонить баронета:
- Этих господ совсем не интересуют такие вещи, сэр Арчибальд!
Однако его реплика вызвала лавину возражений.
- Похоже, никто не разделяет вашей точки зрения, старина, - ехидно бросил Лаудер.
- Но, прошу вас, сэр Арчибальд, послушайте доброго совета...
- Вы становитесь скучным, мой дорогой, а именно этого настоящий джентльмен вынести никак не может. В том числе, конечно, и я.
- Надеюсь, вам не придется пожалеть об излишней откровенности...
- Я никогда ни о чем не жалею.
* * *
Рут и Терри долго шли молча. Не смея в том признаться открыто, оба наслаждались прогулкой вдвоем, но в то же время испытывали легкие угрызения совести. Рут не могла выбросить из головы Арчибальда, а Терри - изгладить из памяти Эннабель. Общее сожаление о потерянной или по крайней мере изрядно ограниченной свободе еще больше сближало молодых людей, но пока они об этом не догадывались.
Разговор начался с ничего не значащих банальностей, словно каждый с трудом преодолевал невидимый барьер. Наконец, поговорив об Австрии, и в частности о Вене, а заодно о Великобритании, Лаудхэм рискнул задать мучивший его вопрос:
- Леди Лаудер... Как вы могли выйти замуж за баронета?
Сама не понимая почему, Рут почувствовала, что ей непременно нужно оправдаться в глазах Терри. Она рассказала о своем безрадостном детстве, не только без родителей, но и без единого близкого родственника, потом о столь же невеселой юности и обо всем, что ей пришлось пережить, чтобы добиться нынешнего положения. Перед свадьбой сэр Арчибальд представлялся лишь своего рода возмещением за прежние горести... Превратиться в леди, по сути дела, значило бы зримо доказать, что Рут преодолела все препятствия, какие только жизнь ставила на ее пути. И, соглашаясь выйти за баронета, она не думала ни о чем другом.
- Вы... вы его любите?
Не слишком приличное любопытство собеседника отнюдь не возмутило молодую женщину. Здесь, в Вене, в волшебный вечерний час хотелось пренебречь всеми общественными установками и освященными временем и традицией нормами сдержанности. Не отдавая себе в том отчета, леди Лаудер разговаривала не столько с Терри, сколько сама с собой. Более того, посмей Лаудхэм задать тот же вопрос утром, Рут сурово поставила бы его на место.
- Нет.
- А он?
- Арчибальд? Вряд ли он вообще способен питать глубокие чувства к кому бы то ни было. Прежде всего баронет влюблен в самого себя, да еще, пожалуй, испытывает искреннюю привязанность к матери.