Ну ты молодец, самому себе напророчил кончину.
А тебе весело, Тень; нашу святую троицу скрючило, а ты по-прежнему бодр и нет желания вгрызться в горло постороннему в темном переулке.
Бэзил насторожился и с тоской глянул на канареечный шарфик. "Удавиться?"
Я что шел? Приглашаю в гости на день рождения.
Вручил раззолоченную открытку, такой милый и ласковый; услышал паническую мысль Холлуорда: "а что дарить-то?"
Мышиного цвета брюки с высокой талией и зонтик, обычный, черный, механический.
Х-х-хорошо, Василий Георгич оправился от угрюмой задумчивости и рассмеялся, очень вежливо, но искренно. Его одного в компании Ди ценил и уважал художник. Знал, что двум смертям не бывать, но всё равно переживал за здоровье приятеля. Знал, что он ему не защитник, но чувствовал себя спокойнее, если он был рядом. И тут Ди хлопает по коленям, вскакивает с одра и сообщает, что в "Синих Ромашках" сейчас мёртвый сезон по части камнерезной мастерской, ему нужно по делам уехать, дома никого, а оставлять друга скучать одного, да еще, хотя тот и идет на поправку, не оклемавшегося как следует, не может, поэтому просит Бэзила скрасить время.
"Чай, кофе?" невпопад предложил Пустослов. Ксандр, само очарование, сказал, что у него "другая диета". Сидел, освещённый полуденным солнцем, с ногами на подоконнике (естественно, он спросил разрешения и газетку подстелил) у открытого окна и кормил хлебными крошками прилетающих больших и маленьких птичек. Бэзил быстро свернул свои худ-работы, и они вдвоём пошли прогуляться по парку. Ксандр тактично облегчил спутнику мучительный выбор верной фразы:
Нет нужды. Я в порядке. Немного сонный и слабый. Когда пройти от двери до стола, от стола до шкафа уже героическое путешествие.
Маленькие ухоженные руки прятались в мягких кожаных перчатках. Полувоенное, потрёпанное пальто; старые, но чистые и отутюженные брюки от жемчужного мундира. Волосы зачёсаны назад. За дымчатыми стёклами очков просвечивающие розовым в свете солнца внимательные, умные глаза. На запястье правой руки Бэзил заметил тонкий серебряный браслет со змеиным узором и надписью готическим шрифтом, по-немецки: "Отблагодари своих вампиров".
Мне не идет? Как я мог согласиться вступить в этот союз? Я не стал сопротивляться. Всё было в новь. Я думал, мне по силам поселить в тот мир красоту и благополучие. Справедливость. О, моя речь куда беднее мыслей. Прости, я испытываю трудность в словах, наследье Мораньи. Виго заперт там куда дольше, сильно помог мне в начале, но потом его консерватизм стал вреден.
Я знаю эту историю.
О. ОН тебе многое поверяет?
О, извини, Холлуорд стиснул зубы, чтоб не ляпнуть еще чего. Неприятно. Уши и щеки вот-вот предательски вспыхнут. На счастье, Ксандр не стал лезть ему в душу, рассеянно и кротко заключив:
Дальнозоркому виднее.
Я по своей воле никогда бы не принял бессмертия. Это высшая мера наказания, это противоречит человеческой природе. Бессмертие умаляет и уничтожает любые наши доблестные порывы и стирает поступки в прах. В его кривом зеркале ты больше не увидишь своего отражения, потому что ты растворишься в собственном бессмертии, ты более ничто, ты это оно. Мне страшно.
Едкие непрошеные слёзы набрались в теплых ореховых глазах художника.
Ну-ну, друг мой, не отчаивайся! Подумай каково мне? свергнутый диктатор. А Виго? Беглый каторжник
Никак не привыкну, что меня как бы нет. Что ничего вообще нет.
Всё сон, всё майя. И всё-таки ты существуешь. И мир вокруг. И горько-сладкая печаль по упущенным мгновениям и Невыразимому. У тебя есть твой дар, ты можешь бесконечно творить.
Нет, не могу. Вечность отнимает цели. Я чувствую, что уже достиг всего, чего желал. И прекрасная техника, безукоризненность линий меня не радуют. Я вынужден повторяться.
Твои работы хороши. Я не видел ни одной похожей на другую. У них удивительный, особый, лично твой стиль. Мне ближе то, что ты делаешь для театра. Глубже, невероятнее, прекраснее, чем у любимого мною Эрте.
Модерн давно изжил себя, вздохнул Василий Георгич, всё же немало польщенный. Ди прав: я только копиист. И критик Калякин-Кузякин туда же: я ничего не открыл.
Брось, негромко, ободряюще-добродушно рассмеялся бывший министр. Напиши лучше мой портрет. Сделаешь миниатюру. Или камею. Всё занятие.
Пустослов развернулся и пристально глянул на собеседника.