Муж молчит, видимо, ему не хочется разговаривать с незнакомым человеком в чужой стране и в чужом городе. Но я ведь в родном городе, пусть даже и давно здесь не появлялась.
Мы из Израиля. Я тут родилась и жила до восемнадцати лет. Вот, ностальгия замучила, решили приехать. Вообще ничего не узнаю. Всё так изменилось, говорю я.
Да уж.., глубокомысленно произнёс водитель и ровно через две секунды принялся жаловаться на хреновую жизнь, отсутствие работы, при этом поливая помоями правительство, а заодно Витю и Юлю
Хочу заметить, что все без исключения люди, с кем я общалась здесь, пели примерно одну и ту же горькую песню: ни слова радости и оптимизма, ни намёка на хорошую жизнь.
Таким образом, мы довольно скоро добрались до Коммуниста. Слева возвышался когда-то элегантный, с колоннами, ДК шахты «Коммунист», а теперь полуразрушенный призрак. Справа дышала на ладан единственная в этих краях действующая угольная шахта; видимо, доживающая свои последние дни.
Вот тогда первый раз у меня возникло щемящее ощущение полной разрухи, умело прикрываемой чиновниками всех уровней. В этой связи вспоминается высказывание мэра о том, что Харцызск самый бурно развивающийся город во всём Донбассе. Я ему категорически не поверила на слово и оказалась права.
Итак, прямо перед нами распахнуты центральные ворота кладбища. Таксист остановил машину и твёрдо пообещал ждать нас столько, сколько нужно.
Не знаю, работали ли здесь специальные служащие, следящие за порядком: те, что подметают аллеи, убирают накопившийся мусор, сжигают сухие листья? Но на этом кладбище явно штатное расписание оказалось урезано до минимума, если не до нуля. Грязь и кучи всякого прошлогоднего барахла, старые венки и сгнившие деревянные надгробья вызывали гнетущее впечатление.
Кладбище выглядело невероятно огромным, со множеством свежих захоронений. Бросалось в глаза большое количество шахтёрских могил, появившихся сразу на следующий день с начала освоения месторождения угля.
Поскольку я давно не была на могиле у деда Ивана, то предполагала, что возникнут трудности с её поиском. Однако мои предчувствия, к счастью, не оправдались.
Я примерно знала участок где он похоронен, а это уже половина дела. Дойдя до нужного квартала, я повернулась и, как под гипнозом, направилась к могиле деда. Как это у меня получилось, до сих пор не пойму?
На старой могиле стоял скромный железный памятник, такой же, как у большинства.
Ну здравствуй, дедуля. Слёзы наворачивались на глаза и хотелось выть
Дедуля стоял перед глазами, словно живой, и с укоризной смотрел на бабу Дуню, намеревавшуюся шлёпнуть меня за какую-то проказу.
«Только попробуй тронь Алёнку», стоял в ушах его мягкий и одновременно твёрдый голос. В общем-то, если честно, то дедушка и бабушка не наказывали меня никогда, во всяком случае, я этого не помню.
Мы основательно прибрали могилку: помыли запылённый памятник, вырвали выросшие сорняки, поставили в воду привезённые цветы. В общем, сделали всё, что обычно делают люди в таких местах.
Извини дедуля, что я такая сволочь, редко бываю на твоей могиле, шептала я.
Ну вот, опять слёзы рекой, сердце бешено заколотилось, всплеск нахлынувших эмоций и лавина воспоминаний. Потом, сдерживая слёзы, я поведала дедуле, как живу и где мой дом, как моя семья, и какие славные у меня сыновья, где работаю и кто мой муж. Краем глаза я взглянула на мужа.
Мы живём вместе уже семь лет, а я всё ещё до конца не могу понять, почему он так трепетно и с уважением относится к моим родственникам, живым и мёртвым, ведь он их совсем не знает, а дедулю вообще не видел никогда?
Помянув дедулю, мы по традиции выпили по стаканчику вина, чем-то закусили, покурили, молча постояли несколько минут, опять покурили и двинулись медленным шагом к выходу. К моему удивлению, такси стояло на том же месте, как приклеенное.
Мы молча загрузились в машину и отправились назад в город.
Гнетущее ощущение несправедливости от того, что у меня нет возможности навещать деда чаще, не проходило; в горле стоял ком не сказанных в детстве любимому дедуле нужных слов. Я слишком увлекалась акробатикой, совсем мало времени проводила с дедом и совершенно не задумывалась о том, что он не вечный.
Какое счастье, что у меня до сих пор жива баба Дуня, хотя ей уже далеко за девяносто.
Заметив моё состояние, таксист не лез в душу с разговорами, а просто протянул визитку со словами: