Он самый! Розанов, используя секундное замешательство мента, опрокинул его подсечкой, заковал в наручники.
Эй! дернул затвором напарник Славки.
Одним движением Хомутов освободил его оружия, тоже уложил на асфальт, тоже заковал в наручники. Рядом тормознул автобус с группой захвата, служебная машина Крупина.
Пацаны! завопил Славка служивым, вылезшим из автобуса. Помогите! На нас наркоманы напали!
Совсем страх потерял! Я уже не говорю про совесть! поддал ему ногой Розанов. Меня майора полиции оклеветал, не моргнув глазом. Что же ты творишь с рядовыми гражданами? Хотя, лучше сказать творил! Грузите их, бойцы!
Права не имеете! заверещал Сорокин. Вы «убойный отдел»! Какого хрена не в свои дела лезете?!
Мы на все имеем право! ткнул ему в нос удостоверение Крупин. Гражданин Сорокин Вячеслав Матвеевич! Вы задержаны по подозрению в организации убийств, а также в подстрекательстве к убийствам. Поехали!
А как же я? Я тут причем? попытался обнаглеть напарник Сорокина.
Здесь не при чем! Тобою, мил-человек, займется особый следователь. Задаст тебе много вопросов о том, как дошел до жизни такой, что взятки вымогать начал, превышать служебные полномочия начал, фальсифицировать вещественные доказательства начал? Видишь, на сколько я статей наговорил?
У меня дети тоже кушать хотят!
Икру с осетриной хотят! продолжил за мента Розанов. А шоколад им подай швейцарский или бельгийский. С нашей «Алёнки» у них задницы слипнутся! Давай, в автобус! Хватит истерить!
Товарищ полковник, обратился Алексей к Виталию Валентиновичу. Нам с Хомутовым, вероятно, придется остаться. Присмотреть за машинами, пока новый наряд не приедет.
Я их уже вызвал. Да, вон они едут!
Подкатила патрульная машина. Из нее вылезла троица полицейских. Представились, предъявили документы. Один из них сел за руль авто, на котором совсем недавно рассекали задержанные, уехал. Другой, наглый капитан зло посмотрел на Крупина.
Сколько можно, полковник? Совсем недавно из-за вас людей уволили по отрицательным мотивам. Теперь снова головы полетят
Работать надлежало, а не использовать служебное положение для решения личных вопросов! Действительно, совсем страх потеряли! Мне полковнику он рассказывает: какой я плохой! Хорошая проверка нужна вашему управлению!
Не вам решать! процедил капитан.
Решать не мне, а внести предложение о проверке запросто! Вали, капитан, занимайся своим делом!
Пока в управлении оформляли, Вику, обрабатывали и подшивали полученную рану в икроножной мышце. Крупина вызвал Большой начальник.
Жалуются на тебя, полковник! Звонил начальник областного управления. Говорит, ты его капитану угрожал. Да и с неким старлеем Сорокиным вполне можно было бы разобраться через областную службу собственной безопасности. Областной начальник человек новый, из Ставропольского края прибыл. Объяснил ему, что к чему. И если будет проверка он должен радоваться. Пока прослужил на новом месте всего-ничего. То есть и спрос будет минимальный. Все на предшественников свалят. Словом, в который раз тебя отстоял. Как прошло задержание? Слышал, с «грузом двести» (с покойником авт.).
Один «груз двести», два «груза триста» (раненые авт.). В одном случае ранение тяжелое, в живот и ногу, в другом пулевое ранение в мягкие ткани ноги. Еще один задержанный, из-за которого звонили из области, взят тихо, без стрельбы и телесных повреждений.
Иначе никак нельзя было?
Никак, товарищ генерал! Мать и дочь Арзумановы открыли шквальный огонь по группе захвата, забросали ее свето-шумовыми гранатами. Сорокин открыл огонь из двух «Винчестеров» по опергруппе. Пришлось капитану Родичеву его «нейтрализовать».
Теперь задержанные все свалят на покойника!
Для меня главное, товарищ генерал, что ни покойник, ни другие фигуранты уже никого убивать не смогут. Организованная преступная группировка обезврежена. Дальше, пусть следователи разбираются!
Всегда бы так! крякнул Большой начальник. Рассуждал бы поменьше куда больше толку было. А то у тебя, что ни дело, то второе издание пьесы Грибоедова «Горе от ума». Иди, пока, работай! С передачей материалов следователям не затягивай!
Крупин вернулся в отдел. В камере для допросов Розанов с Хомутовым «толковали» с Сорокиным-ментом. Тот ушел «в несознанку».