Вечер во Флоренции
Туристы странный народ. Вот я, к примеру. Страшно люблю путешествовать, поэтому раньше, когда был в исходном состоянии, каждое лето улетал за рубеж хоть на несколько дней, насколько позволяли финансы. Весь остальной год я предвкушал свой летний бросок: читал путеводители, рыскал по интернету, выбирал маршруты. В некоторые города меня тянуло вернуться, но большинство оставалось одноразовым восхитительным воспоминанием
Я с наслаждением перебирал города Земли, как сейчас перебираю чётки из тяжёлого маслянистого оливкового дерева, и меня почему-то совсем не занимало, почему я так мало знаю свой собственный город. Да ничего я в нём и не знал, кроме мест своего детства и юности и тех достопримечательностей, куда водили наш класс для «культурного развития». С тех далёких времён я возненавидел коллективные экскурсии, да и достопримечательности тоже. Когда поднялся «железный занавес», я открыл свой личный туристической сезон. Теперь я сам мог выбирать куда ходить и что смотреть. Своими глазами увидеть те страны, с которыми был «знаком» с детства: от Греции, родины богов и героев, до Америки, страны золотоискателей и индейцев.
Тем летом меня неудержимо потянуло во Флоренцию. Надо сказать, что в предыдущем году я уже побывал здесь, проездом из Рима. Пары часов между поездами мне хватило, чтобы попасть в плен этого невероятного города. А ведь я просто прогулялся по улицам благо вокзал Санта Мария Новелла «въезжал» прямо в город, в его исторический центр. Тогда я успел пройти только от церкви (той самой Санта Мария Новелла) через радостно-величественную Соборную площадь и площадь Синьории со средневековым замком до знаменитого моста Понте де Веккио и обратно. Этого оказалось достаточно: я поклялся сюда вернуться. Сдержать клятву было легко: когда в московских снах я вновь бродил по Флоренции, то просыпался с улыбкой на губах и тянущей тоской в сердце.
Чтобы не стоять в очередях, которых достаточно навидался во время той предварительной прогулки, я заранее заказал билеты в Капеллу Медичи, галерею Академии и галерею Уффици. Все сеансы на утренние часы, чтобы меньше народу, и на свежую голову. Я специально ограничился одним музеем в день: меня слегка насторожила непонятная и возрастающая с каждым днём тяга вернуться. Тем более, что в сети я наткнулся на упоминание о странной особенности этого города. Оказывается, Флоренция считается самым опасным для туристов городом в смысле сохранения психического здоровья на неё приходится аномально высокое число гостей, госпитализированных с острым психическим расстройством.
В первое своё утро во Флоренции я отправился в Капеллу Медичи. Там всё и началось.
Двухголовая Капелла большой купол и поменьше состоит из Капеллы Принцев и Новой Сакристии. Эта последняя создана Микеланджело, и нацеливался я именно на неё. Однако попасть туда можно было только пройдя мимо Капеллы Принцев. Не заглянуть в неё по пути к Микеланджело казалось глупым: ведь я читал в сети множество восторженных отзывов. Да, это оказалась невероятно роскошная гигантская шкатулка, попав в которую неосторожный турист рисковал завязнуть надолго, как муха в блюдце с мёдом. Восхищённые глаза требовали смотреть ещё и ещё на пол и стены, изукрашенные каменными узорами, на высоченный потолок с возносящимися фигурами на фресках.
Обойдя «шкатулку» в третий раз, я почувствовал себя достаточно опустошённым, чтобы без затаённого страха (а вдруг все эти восторги ценителей окажутся пустышкой?) перейти в Сакристию. Контраст был разительным: разноцветная роскошь и предельная простота. Только белое и чёрное. Четыре обнаженные фигуры возлежали попарно на двух саркофагах: Ночь и День, Утро и Вечер. Мрамор был как живая плоть, каждая фигура вызывала Не могу подобрать слова, да и слов не требовалось это был какой-то другой уровень общения, мне ещё незнакомый. Я просто переходил от фигуры к фигуре и впитывал исходящее от каждой послание, даже не пытаясь расшифровать его.
Завершив круг, я вновь подошёл к Вечеру. Меня удивила разница между головой статуи и телом. Разница в обработке поверхности. Великолепное, свободно раскинувшееся тело выглядело совершенно человеческим с переливающимися друг в друга мускулами под безупречно гладкой кожей. Но вот голова Я знал, что это автопортрет, только немного исправленный Микеланджело выпрямил свой нос, перебитый еще когда он был подростком, обучавшимся искусству ваяния в садах Медичи. Но почему тогда он не отполировал голову так же, как и тело? Кстати, голова Дня выглядела ещё более «незаконченной» грубые контуры и лишь намёк на взгляд, требовательный и грозный. В то же время головы двух женских фигур Ночи и Утра были отделаны столь же безупречно, как и тела. Почему именно мужчины Вечер и День остались «незаконченными»?