Покуда ей смешно ещё с тобой.
Пади на чёрный кров земли,
Пока шуршат над головой кометы стрел,
И до последнего в неведеньи ты слеп,
Пока рассудок полумёртв, но цел.
Тебя зовут широких раструбов спирали,
Глашатаи зовут прийти на бой,
Где расчленят тебя, иль пику в бок
Лесной подобно твари.
И коль, окажешься с оружием в руках,
Конец один печных на трубах прах.
Не выжить и не победить,
Цель битвы яму себе рыть,
До тех минут, покуда крыл былых виток,
Не бросит кусок хлеба или даже
Огладит подбородок тёплою рукой,
Когда слеза твоя на вид чернее сажи.
***
Синие руки, синие мысли
Бесятся в виражах и прямых,
С угловатых снопами искр
Под паром с ноздрей гнедых.
Это нетерпение пик и мечей,
Дрожь, выдох-вдох и выстрел.
Это надорванной шеи леченье
Врачами седых проскрипций.
Хотя их руки смиренно чисты.
Просто проходя и продав,
Моё лицо нетерпению быстрых
Страстей шестипёрых булав.
Серебром тем нутро выворачивает,
Требухой на свет лунных ночей.
Кровь в голове раскачивает
Селью одних лишь речей.
Той, о той и к кому иду, спину выпрямив.
От чеканов в виски кричать.
Голосами в усталости хриплыми
В руки синие, в мысли брать.
Тропками
Ширма неба падает искрами
До тебя блестящими тропками.
Мои руки шершавыми гадами
Обвивают тебя верёвками.
Выжимаючи вздохи тёплые,
Опадая нежности ватою,
Высекая всполохи робкие,
Огоньков языки хвостатые.
В час тяжёлых бегущих сумерек
Разгораешься буйным пламенем,
Обжигаешь лицо словами,
Улыбаясь в текущем мареве.
Это сон из полночной боли,
То черта, что баючит страх;
Полосатым урчащим зверем
Я усну на твоих руках.
***
Серые и туманные
Каравеллы в бухту моих снов входят,
Изрезанные и посеченные
Маяков глазами уродин,
Блеском хищнических оскалов,
Парусов белеющих костью,
Ночь обрезая лекалом
Головной боли, алым,
Жарящей солнца злостью,
Иссушая синее жаром,
Разбивая о камни кили,
Отнимая от жизни случай,
В котором меня убили.
***
Чаще ночами под веками
Город чужой незнакомый.
Ни души нет, стены прорехами
Под туманной сентябрьской комой.
Нет тут улиц, дворы да скверики,
Притороченные жёлтой смертью,
Падающей в истерике,
К промёрзшей тлеющей тверди,
Ветром кручёным хлопая,
Моргает дверьми чёрный зёв
Подъезда с эхами клеток,
Глаз, иссушенный от слёз,
Хрустящая краской облупленной-
Чешуёй от былых годов.
Лавка с газетой мятою
С столбцами размытых слов.
***
Холодные руки,
Взгляд потупленный,
Изгибы бровей,
Улыбки надломы купленной
Сладость и горечь в ней.
Верховенство любви
В хрупком маленьком теле,
Лице, окаймлённом прядью.
У меня для тебя внутри
А впрочем,
Ты оказалась ****ью.
Может, то, что я видел, и было,
Хотел бы поверить в мелочи,
Но я тоже себя продам
И говорить нам не о чем.
***
Полдень.
В снегу дорога.
Аптека.
В окне дрожащая помеха
Поёт струной снежинок блюз
Мне серым небом в чёрных кляксах,
Ещё два слова и погасли
Мои глаза под плёнкой век,
Как одержимый угасает,
Как в трупе проступает человек.
И так зрачков игла тугая,
В последних корчах утопая,
Плетёт узор чернильной нитью.
С твоих ладоней в белом, в голубом
И в низкий свод,
И в пору выть бы,
От слабых ног
С ослабшей шеей,
И опускаясь на колени,
Мертвея камнем мостовых.
Чуть озираясь скалить зубы,
Лишь видеть пред собой чужих,
Ждать пальцы в волосах,
Синеющие болью той же,
Что в ледяных глазах.
И больше
Сотрут хрусталь колючий мыслей,
И тут же на плечах повиснут
Рдяным накалом ожерельем,
Заставят силой снова верить
В игру поющих блюзом душ.
Ждёшь
Тишайшая тиха,
Чуть тронет её губ
Холодный огонёк,
Так дрожь изгибов пальцев
Сбегает с шеи вниз,
И за собой увлёк
Мои глаза, моё желанье
Быть пледом с тёплых рук.
Я жду тебя, гадая отчего
Ты ждёшь меня,
Чтобы сплести горящий круг
Из наших тел,
Из наших мыслей.
И этого хотел,
Чтоб на глазах повисли
Смолой горящей взгляды,