«Прячься», встревоженным шепотом скомандовал учитель. Джаггернаут будто вновь там находился. И все равно, что память играла злую шутку и перерисовывала реальность под свой лад, демон знал, чем все закончится. Глаза учителя наполнились слезами. «Прячься! Они не должны найти тебя» сердито повторил мужчина.
«Я могу сражаться», сквозь слезы прошептал Джерг, зная, что учитель из сна его не услышит, «Я могу защитить Вас, учитель».
Као Чан подошел к своему ученику. Сейчас они находились в полуразрушенном Храме Артемиды из древнегреческого города Эфеста, который в Мире Людей был сожжен Геростатом по приказу Высших демонов, что в тот момент руководили его разумом. В Мире Теней отпечатываются места, которые связаны с массовыми казнями и ужасами людей.
«Ты можешь сражаться, я знаю», мягким голосом произнес учитель, Джаггернаут шмыгнул носом, осознавая, что дальше он скажет, «Но ты можешь погибнуть а значит все мои труды обнулятся».
«Но вас убьют», жалобно протянул Джерг.
«Так сделай, чтобы моя смерть не была напрасна, Джерри, победи то Зло, которое сейчас сюда войдет. Но не сейчас. Позже».
Джаггернаут был вынужден наблюдать, как в тело Као Чана вонзились арбалетные стрелы. Был вынужден видеть, как глаза последнего дорогого ему человека закрылись. Был вынужден просто наблюдать. Ибо сон постоянно повторялся и не давал покоя демону.
Цербер разорвал своих стражников и теперь дежурил у входа в воронку. Он знал, что хозяин его там, внутри замка, в темницах. Но проникнуть туда Цер уже не мог.
Время для Джаггернаута тянулось медленно. Зло охватывало его постепенно. Изначально он боролся с теми приступами ненависти ко всему живому. Успокаивал себя тем, что он отомстит за отнятых у него людей. Он найдет способ расквитаться с «высшими». Но безумие оно брало верх.
***
Время, которое Владимир Сергеевич провел в одиночестве, пытаясь спрятаться от своей боли, было ужасно. Он осознавал, что где-то там, в Бухаресте, остались двое его детей. Тех, ради кого он должен был продолжать бороться. Но не мог.
Каждый день, возвращаясь из бара, он ощущал ее незримое присутствие. Она смотрела грустно. Она смотрела радостно. Она смотрела Но настоящая Даша была другой. И Володя это знал.
«Здравствуй, папа», раздавался рядом ее шепот. Владимир Сергеевич закрывал глаза и пытался доказать себе, что это неправда. Это ему чудится.
«Папа?!» она подходила ближе. Он ощущал ее легкие шаги. Она вздыхала глубоко, словно готовясь сказать что-то важное, но никогда не говорила.
Володя раскрывал глаза. Именно в тот миг, когда она была ближе, чем возможно было представить. Но в реальности ее не было. Каждый день он засыпал в истерике. В немой и без слез, но с оглушительным криком. Он спал на полу. Кровать была не нужна.
В этот день все было по-другому. Все.
Володя вернулся в домик и застыл посреди комнаты. Она была перед ним, словно живая, но все-таки уже нет. На ее полупрозрачном лице, сияла улыбка. Грустная, горькая. Владимир Сергеевич опустил руку с бутылкой виски.
Девушка протянула руку к отцу, но он не шелохнулся. «Папа», позвал призрак. Голос прозвучал низко и гулко. Словно она находилась вдалеке от него. «Поговори со мной, папа», ее голос умолял, а по щекам покатились столь же прозрачные, как и весь ее облик, слезы.
Володя закрыл глаза. Его вдруг охватила безмерная усталость, и захотелось спать. Бутылка с виски выскользнула из пальцев, и громко ударившись об пол, упала. Алкоголь растекся лужей. Володя не заметил.
«Почему ты не разговариваешь со мной?..» вновь раздался ее голос. «Ты больше меня не любишь?»
Люблю Ты же сама знаешь тихо прошептал Володя. Опьянение мгновенно отступило, уступая место, жуткой тоске.
«Тогда почему?» Даша всхлипнула. Владимир Сергеевич резко открыл глаза и посмотрел на призрак. Девушка попыталась улыбнуться. Нет! Это была не его Даша. Нет
Потому что тебя нет он сжал руки в кулаки, Ты не реальна Всего лишь иллюзия
Девушка опустила голову. На какое-то время воцарилась тишина, глубокая и пугающая. В такие минуты Володе казалось, что он оглох или замурован в крепости своих страхов. Наконец, девушка вновь подняла на него глаза и глубоко вздохнула.