Удивительно, но Натка даже смогла задремать, паря, как в невесомости в вязком растворе соли, в полной тишине и темноте. Вообще, если это не было самообманом, засыпала она не один раз, потому что по её внутреннему ощущению времени прошло немало, пусть в непроницаемой для света и звуков капсуле и не было никакой возможности это проверить. Дремала, пробуждалась, слегка меняла положение, двигала руками и ногами, убеждаясь, что они всё ещё при ней, моргала, пытаясь разглядеть разницу между темнотой под закрытыми веками и темнотой снаружи. Разницы не было. Звуков тоже не было. Ничего не было до того момента, когда очередная поверхностная дрёма внезапно не прервалась, словно нарушенная неким неслышным сигналом.
Внешне ничего не изменилось, но покой и приятная расслабленность вдруг исчезли в один миг. Натка по-прежнему почти не чувствовала своего тела, по-прежнему дрейфовала, вытянувшись на спине в соляном концентрате, но уже знала теперь всё иначе. Окружающая действительность (если можно так назвать тёмное безвременье замкнутого пространства) сменила полюс с положительного на отрицательный, превратившись из защитника в агрессора. Какое-то время ничего не происходило, только медленно возвращались притупившиеся было симптомы абстяги: учащался пульс, наливалась тяжестью голова, начинали подрагивать пальцы, а потом
Позже Натка так и не смогла толком объяснить Рае и Марине, что же именно произошло. Слишком дико и нереально это звучало, слишком походило на враньё или пересказ какого-нибудь фильма призванного снести крышу обывателю, навроде «Матрицы» или «Начало». Поэтому она не стала вдаваться в подробные описания, а постаралась просто дать краткий пересказ тому, что увидела.
Темноты вдруг не стало. Замкнутое пространство капсулы исчезло, Натка на миг ощутила сильнейшее головокружение, а затем безо всякого перехода обнаружила себя в бане. Нет, не упала на мокрый пол словно свалившись откуда-то из-под потолка, не провалилась сквозь разверзшийся в воздухе портал, и даже не возникла там бестелесно, а просто вдруг оказалась в бане. Как была голая, со стекающим с тела и волос солевым концентратом, с подгибающимися от абстяжной слабости ногами, с отвисшей челюстью и гротескно выпученными глазами.
Принялась озираться по сторонам, неловко поворачиваясь вокруг своей оси, и растопырив локти для равновесия, словно находясь на качающейся корабельной палубе. Издала потрясённый вздох. Случившееся повергло Натку в шок, что в свою очередь наложившись на тяжелейший абстинентный синдром, чуть не отправило её в состояние кататонического ступора, но помогла случайность. Продолжая, как сомнамбула вращаться на одном месте, она босой пяткой вдруг наступила на что-то острое, и зашипела от неожиданной боли, которая и вернула ей остроту восприятия. Посмотрела под ноги. А потом уже внимательно и изучающе вокруг.
Это была не её баня в Нижних Колдырях. Там Натка поддерживала порядок и уют, здесь же царила унылая атмосфера заброшенности.
На полу поблёскивала мокрая грязь, стены лоснились от плесени, дверь, ведущая в парилку, криво держалась на одной петле, а заляпанное окошко почти не пропускало свет. Источником света служила тусклая лампочка, свисающая из-под потолка на длинном шнуре. Она слегка покачивалась, от чего в полутёмных углах шевелились тени.
Пятка продолжала болеть, и слегка наклонившись, Натка увидела под ногами осколки стекла, на один из которых имела неосторожность наступить. Осколки показались ей подозрительно знакомыми, и вскоре она убедилась в своей догадке, обнаружив под банной скамьёй отбитое горлышко прозрачной бутылки с обрывком этикетки. И только тогда учуяла царящий здесь тяжкий кисловатый дух, присущий помещениям, в которых часто и много употребляли алкоголь. Смесь спиртовых паров, нечистого дыхания, грязной одежды, и испорченной пищи.
Запах был так силён, и так остро пробудил в памяти Натки самые плохие из её воспоминаний, что она на миг забыла про абсолютную необъяснимость происходящего. Прижала руку ко рту, завертела головой, разыскивая выход отсюда: дверь, люк, портал в пространстве что угодно, лишь бы скорее покинуть неприятное место!
Но выхода не было.
Были почерневшие от времени и влажности бревенчатые стены, было крошечное окно, в которое смогла бы протиснуться разве что кошка, был низкий потолок и грязный пол выхода не было.