Натка решила не развивать эту тему во избежание новой ссоры, вместо этого водрузила чайник на печь и радостно сообщила нежданному гостю, что сейчас они, раз уж пошла такая пьянка, будут объедаться халявной вкуснятиной. От халявной вкуснятины тот не отказался, но его лицо оставалось тревожным и сосредоточенным, даже когда челюсти хищно перемалывали шоколад. А Натка не замечала этого её душа пела. Слава всё помнит! Да, он ни разу не навестил её в лабе, но разве это было бы правильно? Что бы подумали о нём подчинённые? Как бы он объяснил персоналу свой особый интерес с одной из подопытных? Наверняка куда разумнее скрывать их отношения, да и в любом случае ему сверху виднее.
Как поживают твои подруги? Клим решил первым нарушить чинную тишину чаепития, Маринке-то поди скоро уж рожать?
Не очень скоро ещё. В апреле ждут.
Видел тут её недавно живот аж на нос лезет, думал, что вот-вот уже.
Наверно ребёнок крупный. Да и сама она худенькая, вот и заметно так сильно живот.
Клим снова о чём-то задумался, даже жевать перестал.
А она уже знает кто будет? Пацан, девка?
Не, не знает. В лабе УЗИ беременным почему-то не делают.
Странно это. Мало ли там плод как-то неправильно развивается?
Здесь многое странно, ответила Натка, и это вернуло её с небес на землю. От мыслей о Славе, который вновь замаячил на горизонте ослепительным божеством к делам более насущным и куда менее приятным. Лаба. Тесты. Зловещая капсула сенсорной депривации, способная превратить абстяжный кошмар в реальность.
Э Клим? Ты когда последний раз в лабе был?
Тот взялся за подбородок.
Так это дай бог памяти недели за две до твоего появления здесь. Как раз времени оклематься хватило. А чего?
Что с тобой там делали?
Клим уставился на Натку, как баран на новые ворота, и она поняла, что её догадки были верны в деревне не принято о таком спрашивать. Запретная тема. Табу.
И, боясь, что её прервут, торопливо заговорила:
Мне нужно понять! Там со мной случилась очень странная вещь и страшная. Мне было бы легче, если бы я знала, что не только со мной! Ты можешь не рассказывать, что именно видел, если это личное, просто скажи, становилось ли это оно настоящим?
Клим долго молчал. Его лицо закаменело, глаза уставились в пустоту, и в них, в этих широко открытых глазах, плескался откровенный страх. За окном, где уже сгущались ранние северные сумерки снова начала насвистывать позёмка.
Не стоит наверно, говорить об этом на ночь, наконец, медленно ответил он, отставляя в сторону недопитую чашку чая.
Так сейчас почти всегда ночь! Натку обуяло уже привычное раздражение, Я ещё понимаю, когда Рая боится собственной тени, но ты-то чего зассал? Разговоров?
Не звезди о чём не знаешь! Клим резко поднялся из-за стола, прошёл к окну, выглянул в него настороженно, словно ожидая, что их кто-то может подслушивать, Это не просто разговоры.
Ну а откуда мне что-то там знать, если вы все молчите? Натка тоже вскочила, шагнула к нему, требовательно потянула за рукав, Хоть ты объясни уже
Внезапный и яростный порыв ветра снаружи швырнул в окна сыпучий снег со звуком неожиданного града. Изба содрогнулась, на чердаке отчётливо прозвучал короткий вой. Клим отпрянул от подоконника, повернулся к Натке, и она безотчётно тоже подалась ему навстречу, схватила за локти. Огонь в печи затрещал как-то по-особенному отчётливо и громко, а затем всё стихло, вернув окружающему миру тишину заснеженного зимнего вечера.
Какое-то время они ещё стояли вплотную друг к другу, потом медленно отступили в разные стороны, застеснявшись не то своего испуга, не то неожиданной близости.
Зажгу свечи, Натка засновала по избе, стараясь как можно скорее разогнать быстро сгущающуюся вокруг тьму. Ей расхотелось обсуждать с Климом случившееся в лабе, словно налетевший из ниоткуда порыв ветра был предупреждением, чем-то вроде погрозившего из заснеженной пустоты призрачного пальца (распухшего обваренного пальца с отслаивающимся ногтем), а страх друзей перед такими разговорами больше не казался глупым.
Но Клим вдруг заговорил сам:
Можешь смеяться, но не только Рая тут всего боится. Рая этого просто не скрывает. Остальные храбрятся как могут, но на самом деле боятся все. И я. И Маринка. И её Боря. И даже Никодим. Только он-то сам не знает чего боится. Не успел на тестах побывать, вовремя подсуетился, нужность свою халатам показал. Хотя может кое-что они ему и продемонстрировали, для внушения так сказать. Чтобы проникся серьёзностью общего дела.