Они поздоровались вежливо и отчуждённо. Боря заторопился было уходить, едва пробормотав слова благодарности, но Натка остановила его вопросом:
Борь, тебя когда последний раз в лабу возили?
Бывший Раин и нынешний Маринин муж растерялся. Ответил машинально:
Так летом ещё. Аккурат до того, как
Он осёкся, и бросил вороватый взгляд на Раю, а она, грустно усмехнувшись, закончила за него.
До того, как ты с Маринкой путаться начал. Нас же тогда почти одновременно забрали, помнишь?
Помню, Боря топтался у двери, явно чувствовал себя крайне неловко, но уйти не решался.
Никогда такого не было, задумчиво продолжала Рая, чьи глаза затуманили воспоминания, Обычно из семьи одновременно двоих не забирают, только одного кого-то, чтобы потом другой его выхаживать мог. А тут
И с тех пор не увозили, подхватил Боря мысль бывшей жены, Я уж давно жду, а халаты словно забыли про меня. Странно.
Думаешь, неспроста?
А если и неспроста, то мы всё равно не узнаем к чему оно. Но боюсь, что такой большой перерыв нам дали, чтобы сил набраться перед чем-то трудным.
Рая побледнела, и Натке стало ясно, что Боря только что озвучил и её опасения тоже.
Дембельский аккорд? Не рановато? Год же ещё
Да кто их знает. Может, нас до конца года и не тронут.
Какой дембельский аккорд? Натке стало не по себе от обречённых взглядов, которыми только что обменялись бывшие супруги.
Рая промолчала, но ответил Боря, пусть и неохотно.
Так называют последние тесты того человека, чьи пять лет здесь истекли. Перед тем, как он навсегда освобождается от них. Дембельский аккорд. И говорят, что последний раз в лабе самый тяжёлый, самый страшный. Больше половины из тех, кто сейчас лежит на кладбище, не вынесли именно его.
Рая всхлипнула.
От балласта избавляются, сволочи. Кому мы тут нужны, если пользы не приносим? Вот и не жалко добить по истечении срока. Так что первые четыре года пережить это ещё полбеды, а вот пятый, последний
Ну, не нагнетай, Боря неловко затоптался, желая утешить бывшую жену, но не решаясь к ней приблизиться, Не думаю, что там всё будет хуже, чем обычно. Люди умирают от того, что за пять лет издевательств организм слабеет, изнашивается, вот и не выдерживает. Не зря же халаты именно в пять лет срок определили, видимо предел это для человека.
А как же те, кто всё-таки пережил пять лет и больше в лабу ни ногой? Натка почувствовала знакомое раздражение, то и дело посещавшее её первые недели здешней жизни и вызванное необъяснимой покорностью колдыровцев перед лицом судьбы, Что они говорят про дембельский аккорд? Или вы их не спрашиваете? Я так понимаю, говорить о тестах вообще не принято? Принято только молча страдать и помирать?
Но Рая и Боря обернулись к ней с такой тоской во взглядах, что ёрничать сразу расхотелось.
Ты же сама Марине сказала это личное, напомнила старшая подруга, Кому же охота о личном рассказывать? Близким только да и то не всегда.
Значит всё-таки личное? уцепилась за ниточку информации Натка, То есть всех кладут в эту барокамеру с водой и там они видят что-то
Это не барокамера, перебил Борис, глядя себе под ноги, Это капсула сенсорной депривации.
Раздражение вернулось.
Капсула депр а можно по-русски?
По-русски такая штука, куда не проникает ни звук, ни свет, и где благодаря очень густому раствору специальной соли человек может лежать на воде, не погружаясь в неё. Через какое-то время совсем перестаёшь чувствовать своё тело да что я тебе рассказываю, ты ж там уже была?
Была. Но так и не поняла, зачем это всё? И какое отношение имеет к кодированию от алкоголя?
Боря неопределённо пожал плечами.
Значит какое-то имеет. Халатам виднее.
И снова Натка испытала глухое раздражение. Молчат, проклятые! Всё знают, всё понимают, но молчат и терпят. Чёртово заколдованное место, замкнутый круг, зеркальный лабиринт! Здесь можно месяцами гоняться за собственным отражением, но так и не найти выхода
Следующие дни она провела терзаемая вопросами, ответы на которые вроде и были рядом, но постоянно ускользали от неё, словно юркие рыбки, которых она в детстве пыталась ловить руками на мелководье. Снова и снова предпринимала попытки выяснить, что думают на этот счёт её друзья, но с Мариной, никогда не бывавшей в лабе, говорить о капсуле сенсорной депривации не имело смысла, а Рая и Боря старательно избегали таких разговоров. Отчасти Натка могла их понять. Ведь если они тоже видели нечто своё потаённое, нечто, пробуждающее самые тяжёлые воспоминания, нечто, возможно постыдное, то откуда же взяться желанию этим делиться? Но с другой стороны, пока они все разобщены, пока каждый остаётся наедине со своим страхом, разве получится что-то изменить?