Вечером они нашли удобное место для лагеря, развели костёр и заготовили дров с изрядным запасом на ночь, поскольку погода улучшаться не торопилась. Потом сели к огню и принялись уплетать пирожки матушки Шенай.
А ловко ты управился с моим злосчастным имечком, усмехнулся Кенир, когда Дар в очередной раз зачем-то окликнул его.
Да что тут такого? пожал плечами Дар. Так ведь удобнее. Короче.
В том-то и дело, что короче. В тех краях, откуда я родом, имена сокращать не принято. У меня даже воображения на это не хватает. Разве только отбросить конец либо начало. Но что «Кени», что «Арнен» звучит как-то он поморщился. Нет, «Кенир» куда лучше.
По мнению Дара, имя «Арнен» звучало вполне прилично, даже красиво. Но его обладателю, конечно, виднее. Дар и сам лет в четырнадцать перестал называться полным именем, считая его «девчоночьим».
У вас там все имена двойные? полюбопытствовал он.
Большинство. Обычай такой, древний. Кошмарный, по-моему.
Что за обычай? В смысле откуда он?
В древности считалось, что, давая ребёнку имя, родители тем самым определяли его судьбу и характер. Не просто влияли, заметь, определяли! Не помню точно, какая часть имени к чему относилась, но набор этих составных частей был строго ограничен, и все его знали. Назвать ребёнка каким-либо другим именем, заимствованным или придуманным, было попросту недопустимо.
И что же? изумился Дар. Все так и жили? По своим именам? И ни разу ошибок не случалось? Ну когда дитё вырастало и характером под имя не подходило?
Я же говорю кошмарный обычай, согласно кивнул Кенир. Наверняка случались. Понятия не имею, как их объясняли. Сейчас, конечно, всё не так. И имена добавились, и значения доброй половины никто уже не помнит. Но сокращать всё равно не принято. Вроде как ты у человека что-то отнимаешь, частичку его самого.
А я у тебя, часом, ничего не отнял? усмехнулся Дар.
Кенир посмотрел на него так, будто он заявил, что хлеб растёт на деревьях.
Ну если трёхлепестковая вельветка вправду счастье приносит тогда, конечно.
У нас ищут белый марис, рассмеялся проводник. В любом краю, у любого народа обязательно найдётся такое поверье. Про необычный цветок, который счастье приносит.
Белого мариса не бывает, возразил Кенир.
Бывает, только очень редко. А про трёхлепестковую вельветку я вообще не слышал.
Попадается иногда. Так же как и счастье.
Последнюю фразу Кенир произнёс с беззаботной усмешкой, но в глубине его глаз вспыхнул чёрный огонь тоски. Дар был уверен, что это ему не показалось.
Почему начал он, и замолчал, не договорив. После его вопроса разговор едва ли хорошо закончится. К тому же лицо Кенира снова приняло прежнее благодушное выражение, и напоминать ему о плохом Дар уж никак не желал.
Кенир тоже не желал вспоминать. О том, что его, в отличие от Дара, нигде не ждут. Не ждут настолько давно, что даже нынешнее путешествие это просто попытка обмануть самого себя. Он не верит ну или почти не верит что, открыв двери таинственного Храма на Змеевом Хребте, найдёт то, чего не искал. Ведь для этого должно случиться чудо, а чудес не бывает.
И счастье это тоже чудо. Со всеми последующими выводами. Хорошо, что Дар не стал ни о чём спрашивать. Какое ему дело? Никакого, верно?
Проводник рассеяно бросал тонкие веточки в костёр. И глаза его улыбались меньше обычного.
Давай спать, зевая и потягиваясь, сказал Кенир. Ночь уже. А за имя всё-таки спасибо.
Задорные искорки вернулись во взгляд Дара.
Знаешь, я ведь ничего не собирался с твоим именем делать. Я просто он виновато улыбнулся, собрал то, что смог вспомнить утром.
От этого бесхитростного признания стало почему-то легко и хорошо.
Хорсенские имена часто забывают с непривычки, утешил Кенир. Я бы и сам забыл, впервые такое услышав. Но ещё никому не приходило в голову наделить меня новым именем вместо позабытого. Ты первый.
Последний раз с такой искренностью он говорил Да. Вчера вечером. Во дворе у матушки Шенай.
Положив приготовленные дрова так, чтобы они были под рукой, спутники улеглись возле костра. По тёмному небу плыли тучи. Изредка в рваных дырах между ними сверкали звёзды, и показывалась луна. Дар смотрел в небо и вспоминал свой незаданный вопрос. Почему счастье должно быть редким? Разве вот так лежать у костра и считать звёзды это не счастье? Разве заседлать коня и отправиться в путь это не счастье? Конечно, Дар предпочёл бы приезжать в Торен не на могилу матери, а в стены родного дома. И занять место отца в гильдии хотел бы не в пятнадцать лет, а несколько позже. И дорожные вёрсты мерить плечом к плечу не с теми, кто его нанимает, и не с приятелями, которых у него полным-полно, а с другом. Верным, единственным, чтоб навсегда