Джонни! Милый мой мальчик! скажет она и крепко обнимет его.
Ты же умерла, сквозь слёзы скажет ей Джонни.
Нет! Не правда! Я не умирала! Я жива! Жива! ответит ему она.
Тогда где ты была всё это время?! Я так скучал!
Всё это время я была здесь! ответит она.
Как же? Я же сам видел, как отец толкнул тебя! Я видел тебя мёртвой! Я видел, как тебя
Миленький мой, что ты такое говоришь?! удивится она, Тебе, наверно, приснился страшный сон?! скажет мать, глядя ему в глаза как всегда мило улыбаясь.
Джонни увидит в её синих глазах своё отражение. И там, в этом отражении ему всего десять.
Неужели это и впрямь был сон? радостно подумает он и крепко прижмётся к матери.
Это всего лишь сон Всего лишь дурной сон тихо прошепчет она, нежно гладя его по голове.
Джон так реально представил себе эту картину, что чуть ли и впрямь не поверил в то, что это может произойти. Он подошёл к двери и, приложив к ней ухо, прислушался в надежде услышать там, за дверью, что-то, что даст ему понять, что его мать находиться там, в комнате. Но никаких звуков из комнаты не доносилось. Парень осторожно приоткрыл дверь и заглянул внутрь. В комнате было темно. Плотные тёмно-синие шторы спускались от потолка до самого пола и закрывали всю ту стену, на которой было окно. Джонни зашёл внутрь. Покрывало на большой деревянной кровати, небольшое кресло в углу комнаты возле окна, стены, люстра Всё здесь было синего цвета. Алисия очень любила этот цвет. Парень закрыл за собой дверь, и в комнате стало совсем темно. Он подошёл к окну и раздвинул шторы. С них сразу же полетела пыль и в таком количестве, что Джонни закашлялся. Он открыл окно и высунулся наружу, чтобы вдохнуть свежего воздуха. Он несколько раз глубоко вдохнул и, повернувшись, снова оглядел комнату.
Надо бы здесь прибраться, сказал он вслух, Мама, прости меня, что я ни разу за всё это время не заходил к тебе, говорил Джонни, как будто бы она находилась сейчас там и могла слышать его слова. Мне было так больно, когда тебя не стало! Да и сейчас Сейчас эта боль, кажется, стала ещё сильнее Не правду говорят, что время лечит Может кого-то Но не меня! Только не меня!
Джонни смотрел на огромный запылившийся портрет своей матери, который висел на противоположной стене от кровати, и ему вдруг показалось, что изображенная на картине женщина понимающе кивнула ему головой.
Я так хочу, чтобы ты была жива! Чтобы вошла сейчас в эту комнату, как раньше и спросила бы меня тихо: «Милый, что ты здесь делаешь?». Помнишь? Я часто прибегал в твою комнату и прятался под одеялом, улыбнулся он, А ты Когда ты находила меня Ты тогда спрашивала: «Что ты здесь делаешь?» А потом Потом рассказывала мне сказки, которые сама придумывала Мне так не хватает твоих добрых сказок!
Джонни тяжело вздохнул и сел на пыльное покрывало на кровати. Он ещё долго сидел вот так и смотрел на портрет матери. Он больше ни сказал ни слова и казалось, даже не шевелился. Застыл, как статуя. Он долго смотрел на неё и о чём-то думал. Сначала он думал о чём-то приятном и улыбался. Но улыбка постепенно сошла с его губ. И когда по щекам его потекли слёзы, Джонни вдруг дернулся так, как будто его укололи. Он быстро вытер слёзы. Ведь он уже давно решил, что больше никогда не будет плакать. Никогда! Что бы ни случилось, какие бы чувства он не испытывал, он больше не должен плакать. Даже оставаясь наедине с самим собой.
2. Дневник Алисии
Парень вскочил с кровати. Теперь у него появилось много дел. Ему надо было убрать в комнате матери. Вытереть пыль, выстирать шторы и покрывало и много чего ещё сделать, чтобы привести эту комнату в нормальное состояние.
Джонни снял с окна шторы и тюль. Снял с кровати покрывало, наволочки, пододеяльник и аккуратно сложил их возле двери. Когда он дёрнул на себя простынь, которая была куда больше, чем требовалось для этой кровати и заткнута под матрас, что-то глухо упало на пол. Скомкав в руках простынь, парень посмотрел вниз. На полу возле его ног лежала книга. Это был дневник Алисии. Тот самый, который она положила под матрас, когда в последний раз приехала в свой дом. Но Джонни об этом не знал. Он вообще ничего не знал. Джон бросил простынь обратно на кровать и нагнулся. Книга была довольно толстой в тёмно-коричневом кожаном переплёте с цветочным выпуклым узором. Парень осторожно осмотрел её так, как будто это была ни книга, а какая-то реликвия. На книге не было никаких надписей. Не было ни названия, ни имени автора.