Сэм, я все слышал, можешь не передавать. (Пан)
Пан, у тебя секунд девять, не больше. (Сэм)
Так-с Готово (Пан)
Так Три, два (Саймон)
Саймон вытягивает антенну и нажимает на кнопку
Не знаю, как ему это удается, но в очередной раз он сгенерировал правильную идею в считаные секунды.
Мигание желтого сигнала заставило байкеров ускориться, а нажатие Саймоном кнопки пульта наполнило ночные улицы светом и шумом. Еще бы, ведь в центр перекрестка било одиннадцать пиротехнических установок, в каждой из которых по девять фейерверков. Свет был настолько ярким, что мы, стоявшие на крыше в пятидесяти метрах от центра событий, смотрели на все это, смыкая глаза. Саймон даже достал и надел очки, припрятанные в нагрудном кармане плаща.
Фейерверки взрывались, мотоциклы падали, байкеры разлетались в стороны. Те, кто пытались затормозить, чтобы не попасть под огонь, все равно падали, потому что их скорость была слишком большой для резкого торможения
В это время в фургоне для развозки бутылей
Твою ж ма (Пол)
Шипит рация
Макс, дай команду спецназу штурмовать крышу, пусть берут их, ты же видишь, что происходит! (Купер)
Всем сидеть на своих местах! (агент Макс)
Чего ты ждешь, дай команду, ты офицер! Ты по долгу службы не можешь просто так сидеть и смотреть на беззаконье, которое сейчас творят эти двое! (Купер)
Я сказал, всем сидеть и не высовываться!!! (агент Макс)
Макс (Купер)
Купер, заткнись и молча фотографируй!! (агент Макс)
Шипение Рация отключается Пол, сидящий в кузове фургона рядом с агентом Максом, с удивлением поворачивает голову
Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь. (Пол)
Сейчас их брать рано, поверь, я знаю, о чем говорю. (агент Макс)
Наступила тишина. Картину из валяющихся по разным сторонам улицы людей в мотоциклетном обмундировании дополнял огонь, вызванный попаданием последнего фейерверка в лужу разлитого на дороге бензина. Слышались мужские и даже женские крики, а значит, кто-то из них горел и стонал
Саймон перед нашей встречей предварительно подготовил чердак, поэтому после того, как все закончилось, мы, спокойно спустившись через него, вышли из разных подъездов этого дома и разошлись
Карточки с ключом от шифра, которые мне дал Саймон, были обычным картоном с прямоугольными вырезами под буквы и цифрой в правом верхнем углу. Цифра указывала на номер страницы специальной книги.
Наложив карточки на нужные страницы, можно было узнать о грядущей операции и деталях ее исполнения. Вообще раньше мы просто собирались вместе и все обсуждали, но после того, как наш вечный параноик Шон всерьез забеспокоился о конспирации, а его братец, вечный шутник Шелдон, на одной из встреч вежливо подметил, что в Slippery City ушей в два раза больше, чем местных жителей, началась эта волокита с карточками и шифрами.
Саймон написал и сверстал специальную книгу на тему животных и натурализма. Она ничем не выделялась, разве что в ней буквы стояли чуть дальше друг от друга, чем в словах любых других книг. Это было сделано для удобства накладывания карточек.
Его идеей фикс было построение международной сети таких контор, как наша, с филиалами в каждом крупном городе каждой развитой страны, имеющей единый центр управления и связи посредством электронных карточек и его книги, которую он собирался перевести на все популярные языки мира и распространить в книжные и интернет-магазины. Саймон считал, что таким образом он сможет захватить мир, держа в одной руке «арсенал» из контор, подобных нашей, а в другой компромат на продажных высокопоставленных лиц, которые часто так и норовят воспользоваться нашими услугами.
Оценивая его идею фикс как верх беспощадной рациональной и расчетливой мысли и в то же время как совокупность самых низких человеческих качеств: эгоизма и эгоцентризма, я не мог понять, какой спектр чувств испытываю, думая об этом такие крайности, как восхищение или отвращение, никак не показывали себя, но в любом случае это желание Саймона быть полубогом, находясь за пределами человеческой системы, состоящей из взаимоотношений, потребностей и иерархии, с возможностью подкидывать в нее свои дровишки для разжигания огня, когда это потребуется, заставляло меня думать о нем как о человеке, заблудившемся в собственных интересах. Иногда мне даже казалось, что он понемногу сходит с ума от своих возможностей и образа жизни. Хотя при всем этом я его уважал