Ректор МОГИФКа торопился из центрального корпуса домой, в зелёный дом. У жены обострился панкреатит. Валентину рвало, мучили боли, и врач скорой посоветовал диету. Выдержав из солидарности с супругой двое суток на сухариках и сладком чае, сегодня Орлов намеревался сварить куриный бульон. Будь открыта столовая, ректор непременно поел бы там и там же взял для Валентины бульон. Но столовая не работала, даже яичницу поджарить было не на чем, что крайне расстраивало старшую повариху. Пожаловавшись начальнику на то, что работа стоит, Екатерина Егоровна предложила ректору приготовить что-то горячее не его кухне. В зелёном доме была другая ветка, поэтому электричество у Орловых было. Иван Иванович, зная, что его супруга на своей кухне чужих хозяек не потерпит, попросил повариху сходить на рынок и купить им курицу. Валентина была для такого похода очень слаба. Возвращаясь домой с подведённым желудком, ректор с раздражением думал, что поест не раньше, чем часа через два. Перед тем как варить бульон, курицу нужно осмолить над газом, разрезать, выпотрошить Хозяйскими делами Иван Иванович почти не занимался, поэтому перспектива вернуться и встать к плите не радовала. К тому же доставала боль в правом тазобедренном суставе. Не так давно на утренней пробежке он неудачно наступил на кочку, с той поры и маялся. Доковыляв до рабочих, свесивших ноги в канаву и разомлевших на все же выглянувшем солнце, Иван Иванович хмыкнул в бороду. Ректора в золотом пенсне, мужчины знали прекрасно: на прошлой неделе в пятницу они рассказывали ему, как здорово будет работать новая проводка, и печи от этого ни за что не перегорят. Прошло три дня, а проводка не прокладывалась, печи не работали, уродливая канава стояла разрытой, телефон в общежитии из-за этого не работал, так как блок питания, снабжающий общежитие энергией, отключили.
Что сидим? грозным голосом спросил ректор у электриков в синих комбинезонах. Так Иван Иванович разговаривал крайне редко, но сейчас напекло. Жалобные байки бригадира про кабель, ректор слушал, нетерпеливо постукивал стопой по земле. А когда он закончил, Орлов ещё больше сузил глаза и прогремел: Значит так, трудяги до седьмого пота, я вас предупреждаю: если до завтра не закончите всё, что требуется и не закопаете вот эту самую яму, ректор ткнул на траншею, я сам вас туда зарою.
Глядя на светлолицых и белоголовых мужичков ещё строже, бывший штангист со всего размаху стукнул по трансформаторной будке, что стояла рядом. Золотая запонка с рукава его рубашки отлетела в канаву. С самого утра, не исключая, что ему тоже придётся ехать в Москву, Орлов был при параде. Рабочие с ухом и матами кинулись доставать ценность. Найдя запонку, бригадир вынес её ректору на ладони, как иглу Кощея, на конце которой билась жизнь.
Нервы у тебя, шеф, ни к чёрту, заметил работяга, заискивая.
Нервов, может, и нет, но сила-то осталась! ответил Орлов, довольный собой. Годы тренировок с весами даром для бывшего штангиста не прошли. Развернувшись к дому, ректор отошёл немного, потом повернулся и сказал уже спокойно и даже весело, обращаясь к бригадиру. Завтра не закончите, позвоню вашему прорабу, и будет вам под конец года и тринадцатая зарплата, и начисление премиальных.
В советских строительно-ремонтных организациях за результат отвечали сообща, а значит не отвечал конкретно никто. Но угроза лишиться денег в конце года стала той морковкой, что сдвинула ослика с места. Плюнув на обед, рабочие разделились на две группы. Одна осталась на месте на случай, если появится тот, кто должен привезти кабель, вторая отправилась за кабелем на склад.
4
Студентка МОГИФКа Лена Николина сидела на первом этаже главного здания. Рядом весело и шумно разговаривали больные: на костылях, в гипсовых повязках, с перемотанными руками или ногами, в корсетах на пояснице. Диспансер на Курской прыгунье в высоту был хорошо знаком: каждый год перед началом спортивного сезона она проходила здесь обязательную для разрядников диспансеризацию. В назначенные сроки за два дня требовалось обойти с десяток специалистов и сдать общие анализы крови и мочи. Мочу приносили с собой, и кто в чём. Стограммовые баночки от фруктового пюре, двухсотграммовые от майонеза, бутылочки в триста граммов от детских соков, пол-литровые бутылки от молока и даже литровые банки от солений необходимо было оставлять на столике перед лабораторией, ставя на этикетку с именем, выданную регистратуре. С простой, казалось бы, процедурой, успешно справлялись не все, отчего мужчины вполне могли оказаться беременными, а у тех, кто плохо помыл тару, лаборанты находили и белок, и грибок, и даже стафилококк. Уставшие от такого разгильдяйства медсёстры жирным красным цветом писали на карточке больного рекомендацию проверить «носителя патологии» у психиатра. Он тоже входил в список специалистов, обязательных для посещения. Но одно дело попасть к такому врачу на диспансеризацию, другое пойти по направлению. Особо одарённых на выкрутасы товарищей психиатр мог отстранить на год от участия во всех соревнованиях.