«Сухарь», считали одни. «Душка», млели другие. Однако при появлении хирурга переставали моргать, а заодно и дышать, и те и другие. Утреннего обхода врача женщины ждали с зари и вооружившись зеркалами и косметичками. Мужчины курили, кто курил, беспричинно шастали по коридорам, кто мог ходить. Характеристику состояния больной, определённую, как «состояние близкое к состоянию после близости», обещание, данное какому-то блатному, желавшему попасть именно на Курскую, что «хорошо лежать не значит хорошо ходить», утверждение перед операцией по удалению мениска, что «все жизненно важные органы находятся выше колена», являлись лингвистическим достоянием диспансера.
О всеобщем подобострастии к «Лёше», как ласково звали пациенты Балакирева меж собой, Николина, безусловно, знать не могла. Поэтому, когда столкнулась с ним на центральной лестнице, поздоровалась с мужчиной в белом халате из вежливости и не прекращая восхождения.
Приказ: «Стоять!», заставил девушку обернуться. Дед Мороз без бороды, с мясистыми губами честолюбивого человека, в возрасте, не превышающем сорока, но уже с наметившимся животом смотрел вовсе не по-доброму.
Вы это мне? спросила Лена, оглядываясь по сторонам.
Хромаешь или мне показалось? похоже, отвечать на вопросы врач не привык.
Хромаю, ответила спортсменка, не соглашаясь с тем, что её допрашивают вот так бесцеремонно, на ходу, на лестнице.
Чем хромаешь: ногой или спиной? иногда в отделении хирургии лежали ревматоидные больные с межпозвоночными грыжами или хроническими болями спины. Всех поступивших за сегодня хирург не знал. В его интонации слышалось повеление. Он привык быть хозяином второго этажа. Но и этого Николина конечно же не знала, а отдавать предпочтение тому, кто даже не представился, не собиралась и вовсе. Выдохнув протяжно и через ноздри, она отвернулась и тут заметила на втором этаже ещё одного человека в белом халате. Он был моложе и красивее того, что стоял ниже. Ответив кивком на его подмигивание, Лена посмотрела на Балакирева сверху вниз и развела руками:
Расстрою вас, хромаю придатками.
Не понял? мужчина внизу свёл брови к переносице. Какое это имеет отношение к нам?
Лично к вам точно никакого, уверила студентка, отвечая дерзко и предельно кратко.
Как это «с придатками»? засомневался и тот, что стоял наверху, и оба врача пошли на сближение, зажимая девушку «в коробочку».
Придатки предали, вот теперь пытаемся придать им первоначально функциональный вид, объяснила Николина, упражняясь в тавтологии и веселясь от растерянного вида мужчин.
С кем пытаетесь? заглянул в глаза сверху хирург Терентьев. Несмотря на моложавость, на его голове уже просматривается залысина.
Дружным терапевтическим коллективом.
Ты артистка? уточнил Балакирев. Девичий речитатив походил на хорошо зазубренный текст. А так как в Первом диспансере нередко лечились, в том числе, и прославленные деятели искусства, вполне можно было предположить, что красивая блондинка как раз и есть из этой богемной среды. Ответ, что она из балета, девушка сопроводила плавным движением руки. Его Николина усвоила ещё когда занималась фигурным катанием. Впрочем, девяносто процентов девочек Москвы и Подмосковья отзанимались в детстве фигурным катанием без ощутимых последствий для их пластики. Лене же удавалось иногда разыгрывать из себя то танцовщицу, то балерину, воспроизводя этот, и только этот, жест, отточенный до совершенства. Остальные движения сразу выдали бы в ней самозванку. И всё же, провести такого опытного врача как Алексей Александрович, насмотревшегося в диспансере, в том числе, и на балетных прим Большого театра, было невозможно. Девушке явно не хватало измождённости. Да и ростом она вымахала выше проходного балетного максимума. В СССР детей для спорта или искусства отбирали прежде всего по физическим данным.
Больше чем в подтанцовку я бы тебя не взял, критически заметил хирург, давая понять, что больше говорить им не о чем. Но Николина, напичканная внутривенно в том числе и железом, выдержала обиду стоически.
Как здорово, что вы не худрук Большого, а я прыгунья в высоту, улыбнулась она и так сильно прогнулась от важности, что в боку прострелило.
Правда что ли? засомневался Балакирев.
Лена кивнула, пряча боль и избегая взгляда.