В службу обратилась мама девочки восьмого класса, которая часто сбегала с уроков в школе, гуляла по городу, врала маме. В службу маме посоветовала обратиться классная руководительница. Как только служба начала работать при горисполкоме, информация об этом моментально разнеслась по городу. В школы информацию дали из отдела образования.
Служба работала только по субботам. Желающих получить помощь, разобраться в причинах отклоняющегося поведения детей, было много. Это уже потом сотрудники службы стали вести предварительную запись и приглашать на консультацию родителей, учителей, воспитателей в отведенное для каждого время. А, в самом начале, на прием в службу могли придти двенадцать четырнадцать мам или пап, или учителей. И приходилось работать с десяти часов утра до восьми вечера. По причине большого количества посетителей супругам приходилось работать по одиночке в разных комнатах. Поэтому, когда на заседание службы пришла еще одна преподавательница, то ей предложили провести предварительную беседу с мамой и дочкой восьмиклассницей. Они удалились в отдельную комнату. Через несколько минут преподавательница подошла к С. Г. и сказала: «Я не смогла провести беседу с подростком, она ушла». С. Г. зашла в ту комнату, где должна была находиться мать с дочерью, и увидела, что в комнате находится только мать, которая сказала, что девочка ушла, как только услышала фразу преподавательницы: «Как же тебе не стыдно, ты же позоришь мать!» Такую фразу девочка не раз слышала и от директора, и от классной руководительницы, и от самой мамы. Согласившись прийти на консультацию, она ожидала другого. Преподаватель психологии, проработавшая более десяти лет в вузе, не смогла ни одного часа проработать в психолого педагогической службе. Здесь нужны были другие методы работы. Хотя, этот случай стал показательным: чему будущих учителей может научить преподаватель, который сам не умеет провести беседу с подростком. Больше эта преподавательница в психологическую службу не пришла. Не пришли и другие преподаватели. Им не нужен был неуспех и изменение своих притязаний.
Когда служба развернула работу, супруги стали привлекать к выполнению отдельных заданий студентов педагогического института того факультета, на котором работали. Это была великолепная практика для будущих учителей. И городская психолого педагогическая служба просуществовала в городе много лет пока супруги работали в вузе. Но, здесь, в отличие от прежнего места работы, им приходилось преодолевать много сложностей. Если там жили люди, которые были убеждены, что ученые знают и понимают в проблемах воспитания и обучения больше них, если они приходили за помощью, советом, к которым прислушивались, выполняли рекомендации специалистов, то здесь не только у преподавателей, но и у учителей, и у родителей апломба было хоть отбавляй! Кроме того, особенно в первое время, в службу обращались люди, которые говорили: «Нам сказали, что Вы можете все». И просили похлопотать у городского начальства о выделении им денег, квартиры или каких-то других материальных ценностей. Люди здесь были другие! Убежденные, что они все делают правильно, а если что-то не получается, то в этом виноваты не они! Кроме того, здесь людей прежде всего и больше всего интересовали материальные ценности. А знания основной массе родителей и учителей были не нужны.
Работу психолого педагогической службы, как единственной в республике, поддерживали в горисполкоме, в педагогическом обществе. Городская газета публиковала материалы из опыта работы службы, о работе службы рассказывали республиканские газеты, в газете «Известия» была опубликована большая статья об энтузиастах, выполняющих нужную обществу работу по воспитанию подростков и молодежи. Тем не менее, во взаимодействии с некоторыми учителями у супругов возникали серьезные проблемы: учителя не хотели признавать своих педагогических ошибок, и обвиняли не только родителей, их детей, но и студентов, которые помогали в учебе детям, а также самих психологов.
В службу обратилась мама подростка восьмого класса: он был от первого брака, от второго брака у нее была пятилетняя дочка. У Коли не складывались отношения с отчимом, его часто наказывали за плохую учебу, он сбегал с занятий, если боялся получить плохую оценку, иногда ночевал у бабушки. Мама не позволяла ему оставаться у бабушки. Тогда он стал сбегать из дому и ночевал в подвале, а иногда с мальчишками на несколько дней уезжал на дачу. «Выловив» подростка, его сильно наказывали: мать била шлангом от стиральной машины. Когда Колю привели в службу, он был весь в синяках. Мать оправдывала себя тем, что он мешает ей устроить личную жизнь. Как сотрудники службы поняли потом, мама сговорилась с классной руководительницей, которой тоже надоели Колины прогулы и «неуды», с помощью службы определить Колю в интернат. Учительница математики, которая была Колиной классной руководительницей, имела награды за свою работу, но с Колей разобраться не могла, и решила от него избавиться. Это было на руку и маме. В беседе с Колей выявилась мотивация родителей и учительницы. К нему были прикреплены студенты, которые должны были помочь Коле закончить восьмой класс и, по договоренности с директором строительного училища, Коля должен был продолжить учебу в училище, и жить в общежитии. Коле понравилась перспектива, которую ему нарисовали в службе, и он начал учиться под началом студентов, и проводить с ними много времени. Но, перспектива не понравилась классной руководительнице. Ведь, она уверяла сотрудников службы, что Коля «неисправимый» хулиган. А Коля своими успехами в учебе стал доказывать обратное. Учительница однажды нагрянула в общежитие, где Коля занимался со студентами. Стала обзывать его «бездарью», уверяла студентов, что у них ничего не получится, что они только напрасно на него тратят время. С.Г. пошла в школу, где учился Коля, встретилась с некоторыми учителями, которые подтвердили, что Коля изменил отношение к учебе, приходит на все уроки, выполняет домашние задания. Они рассказали, что раньше Коля учился очень успешно, но неполадки в семье, отсутствие взаимопонимания с отчимом, и породили его отклонения в учебе и поведении. С. Г. поговорила с родителями Коли, и было решено, что Коля до конца учебного года поживет у бабушки. А студенты будут приходить к нему домой, и будут помогать выполнять задания по физике и математике. По остальным предметам Коля «подтягивался» сам. Классная руководительница, однако, была недовольна успехами Коли ведь если он завершит учебный год с положительными отметками, то получится, что она оказалась неправа, определяя его как «неисправимого». Она продолжала по малейшим пустякам ругать Колю, продолжала жаловаться родителям, преследовала подростка в доме бабушки приходила вечерами. Когда заставала студентов, начинала их ругать за то, что они «лезут не в свои дела», бабушку уверяла, что студенты еще больше «разложат» Колю. Это была удивительная для учителя злоба. Злилась она на супругов учёных, и все делала для того, чтобы доказать, что они неправы. Всё шло хорошо, но, неожиданно, по итогам последней четверти, Коля получил двойки по математике и русскому языку. Это было невероятно! И это означало, что Коля не может считаться успешно закончившим восьмой класс. Но, это же означало, что работа с Колей, как и предрекала классная руководительница, не дала эффекта. С. Г. пошла к зав. городским отделом образования, и вместе с ним и методистом районо, ответственным за работу с «трудными», приехала в школу. Сравнивая отметки в дневнике Коли с выставленными в журнале, обнаружили, что в журнале было выставлено несколько двоек по русскому и математике, которых не было в дневнике подростка. Мало того, две двойки были выставлены в период, когда Коля болел, и это было подтверждено справкой от врача, а в журнале эти пропуски проставлены не были. Было ясно, что в журнале «подделка», и комиссия убедилась, что оценки проставлены рукой классной руководительницы. Учительница русского языка призналась, что пошла навстречу учительнице математики, которая смогла ее убедить, что так будет лучше для всех.