Слуга удалился. Джин сидела спокойная, подтянутая, решительная, сцепив длинные пальцы загорелых рук, с которых сняла перчатки, и поглядывала то на площадь за окном, где сгущались сумерки, то на мраморные часы с позолотой. Слуга вошел снова и задернул шторы.
- Может, что-нибудь передадите, мисс, или оставите записку?
- Нет, спасибо.
Он потоптался на месте, поглядывая на нее с опаской, точно боялся, что она вот-вот выхватит револьвер.
- Мисс Тасбер? - переспросил он.
- Тасборо, - ответила Джин. - Лорд Саксенден меня знает. - И снова посмотрела на слугу в упор.
- Хорошо; хорошо, мисс, - поспешно ответил он и ретировался.
Стрелки часов приближались к семи, когда она услышала наконец голоса в холле. Дверь тотчас же открылась, и вошел лорд Саксенден с ее карточкой в руках; лицо его сияло благодушным самодовольством.
- Очень рад! - сказал он. - Очень рад.
Джин подняла на него глаза и подумала: "Ну, заблеял, старый козел". И протянула ему руку.
- Как мило с вашей стороны, что вы меня приняли.
- Ну, что вы!
- Я хотела сообщить вам о моей помолвке с Хьюбертом Черрелом; помните его сестру? Она была у Монтов. Вы слышали об этом нелепом требовании выдать его боливийским властям? Глупее ничего не придумаешь, - ведь он стрелял, защищая свою жизнь; у него страшный шрам, он может показать вам его в любую минуту.
Лорд Саксенден пробурчал что-то невнятное. В глазах у него появился холодок.
- Вот я и хотела вас просить положить этому конец. Я знаю, вы все можете.
- Я? Ничуть... вы ошибаетесь.
Джин улыбнулась.
- Конечно, можете. Все это знают. А для меня это так важно...
- Но тогда, в тот вечер, вы еще не были помолвлены?
- Нет.
- Как это вы так вдруг?
- А разве не все помолвки происходят вдруг?
Она, видимо, не представляла себе, какой удар нанесли ее слова этому пятидесятилетнему человеку, который вошел сюда с робкой надеждой, что покорил это юное существо; но она все же поняла, что чем-то разочаровала его, да она и сама, кажется, разочаровалась в нем. Лицо его приняло вежливое, настороженное выражение.
"Ну и бестия", - подумала Джин. Тон у нее сразу стал другим, и она сухо заявила:
- В конце концов капитан Черрел - кавалер ордена "За особые заслуги". Неужели англичанин бросит в беде англичанина? Особенно если учился с ним в одной школе...
Даже в этот миг крушения иллюзий этот мастерский выпад произвел впечатление на бывшего "Зазнайку Бентхема".
- Вот как! Он тоже из Харроу?
- Да. И вы знаете, как трудно ему пришлось в экспедиции. Динни читала вам отрывки из его дневника.
Лицо лорда побагровело, и он сказал с непонятным для нее раздражением:
- Вы, юные дамы, должно быть, полагаете, что мне больше нечего делать, как вмешиваться в чужие дела. Выдача лиц, обвиняемых в преступлениях, - дело судебное.
Джин взглянула на него сквозь ресницы, и несчастный лорд дернулся, словно хотел спрятать голову под крыло.
- Что я могу сделать? - проворчал он. - Меня и слушать не будут.
- Попробуйте, - возразила Джин. - Есть люди, которых всегда слушают.
Глаза у лорда Саксендена стали совсем рачьими.
- Вы сказали, что у него есть шрам. Где? Джин закатала левый рукав.
- Отсюда до сих пор. Он выстрелил, когда тот человек снова на него набросился.
- Гм!
Он не сводил глаз с ее руки, потом опять глубокомысленно хмыкнул; наступило молчание, и Джин спросила:
- А вам было бы приятно, если бы вас выдали как преступника, лорд Саксенден?
Он нетерпеливо махнул рукой.
- Это вам не шутки, это - государственное дело, моя милая.
Джин снова на него поглядела.
- Неужели вы хотите меня уверить, будто у нас не пользуются протекцией?
Он рассмеялся.
- Приходите пообедать со мной в ресторане Пьемонт... когда? Послезавтра... нет, через два дня, и я вам скажу, удалось ли мне что-нибудь сделать.