Скручена.
Препровождена к служебному автомобилю.
Водворена в его салон.
Доставлена в городской отдел полиции.
Закована в наручники.
Облечена в статус подозреваемого.
Степенно застегнув ширинку брюк, довольный и уже зажиточный Михаил Степанович открыл заднюю правую дверь своего седана и вытащил из салона автомобиля скомканные форменные мужские брюки, которые ранее были накрыты газетами «Красное знамя».
Закидывая этот окровавленный предмет мужской одежды как можно дальше, Михаил Степанович краешком глаза увидел, как словно из-под земли возле него вырос огромный мужской силуэт и зычный бас произнёс: «Стоять. Вы арестованы за убийство государственного служащего!».
Рванувшись в сторону, пенсионер почувствовал, как кто-то быстрый и ловкий подставил ему подножку. Уже лёжа на мокрой и знакомой ему траве, Михаил Степанович ощутил холод наручников на своих запястьях. Почему-то он вспомнил зловещее отражение сигареты в золотом кольце.
В кабинет, где на стуле сидела злая пенсионерка, вошла женщина в форме полиции в сопровождении двух понятых девушек и объявила, что сейчас будет произведён личный досмотр бабы Веры.
А плявать, досматривайте, чертюки окаянные! зло бросила пенсионерка.
Отразите в протоколе, что в кармане вязаной кофты Вероники Степановны Горшочниковой обнаружено пожелтевшее бумажное фото, на обороте которого имеется надпись «Дмитрий, Вера и Михаил Мочалины». На фотографии запечатлены три человека: одна женщина и двое мужчин.
Расположившись на заднем сиденье служебного УАЗа, Михаил Степанович понимал, что у полиции имеются прямые улики, свидетельствующие о его причастности к преступлению, им совершённому.
Согласен на явку с повинной, обречённо произнёс пенсионер, исподлобья взглянув на огромного опера.
Вот те раз, Семёныч! Говорю же тебе, сегодня наш день! заулыбался великан.
Водитель УАЗа начал что-то тихо напевать.
Гляньте-ка! Да это же наш покойный пристав Булкин! Обалдеть! Так вы, бабуля, кем ему приходитесь? нетерпеливо спросила пенсионерку женщина-полицейский.
Внучатый племянник он мне, буркнула в ответ Вероника Степановна, Говорила же ему, не трогай меня как родственника, а он всё гнул свою линию. Вот и догнулся-то, окаянный. Убили его, касатика, сволочи!
Так, бабушка. Признавайтесь: это вы украли из машины соседа телевизор и картошку? грозно спросил бабулю какой-то полицейский чин в форме.
Нет, не я это! с облегчением выдохнула пенсионерка, поняв, что попала в отдел полиции совсем по другому поводу.
Через два часа Вернику Степановну отпустили из отдела полиции домой, ограничившись подпиской о невыезде.
Пробираясь по закоулкам родного города, пенсионерка думала, что ей сильно повезло. Ведь могли и «посадить, чего плохого!».
Я, Мочалин Михаил Степанович, признаю свою вину в том, что украл у своей сестры Горшочниковой Вероники Степановны пакет с форменной одеждой государственного служащего, судебного пристав исполнителя. Украл пачку пятитысячных купюр, которые она хранила у себя в квартире под диваном. Деньги завернул в какой-то официальный документ, взятый со стола в квартире сестры. В квартиру проник, пока сестра была в магазине, имея дубликат ключей от входной двери. Следил за ней в течение трёх дней, на одном дыхании произнёс пенсионер.
Ты что нам чешешь, старый?! заорал опер на пенсионера.
Не п-п-п-онял? всхлипнул Михаил Степанович.
Ты чё, воровайкой прикидываешься? Ты ж убийца! Зачем пристава грохнул?
Да не убивал я его! завизжал пенсионер, это Верка всё. У неё в квартире уже был труп пристава, когда я проник туда.
Тварь, замочил человека и мажешься, сука?! опер замахнулся на пенсионера, на тебе его кровь и бабки кровавые!
Придя домой, пенсионерка незамедлительно принялась отмывать ванну чистящим средством.
Тщательнейшей чистке подверглось всё: унитаз, кухонная раковина, пол в квартире, стены. А второй пакет с окровавленными вещами пенсионерка решила тайно сжечь у себя на даче, благо сегодня ночью она его не прихватила по пути к мусорному контейнеру.
Прошло два месяца.
Как-то раз, довольно кушая бутерброд с молочной колбасой, Вероника Степановна смотрела программу «Островные новости».