Спрашиваю:
Ты чего сегодня такой задумчивый?
Он чуть дёргает плечом:
А что? Так заметно?
Да нет. Просто это мне заметно. Для остальных ты чувак как чувак.
Он криво ухмыляется:
Точно. Задумчивый. У меня вчера родичи Поцапались. Папашка опять набухался. А мать закатила истерику. Они Даже подрались. А я вижу, начал он кусать губы, и чувствую самое скверное. И точно, Полез разнимать. Вот и нарвался, он приподнимает застиранную футболку, и показывает здоровенное синее пятно на рёбрах справа. Подарочек, так сказать. От родной матери. Скалкой. Целилась, по её версии в отца. Дескать, боялась, как бы он мне чего не повредил
Хреново. Рёбра не сломаны?
Вроде, нет.
Всё равно хреново. Болит?
Э-э Болит.
Как же ты сегодня работать-то будешь?
Не знаю. видно, что сам он расстроен этим куда больше, чем хочет показать.
В любом случае тренеру сказать надо. Может, засунет тебя в предохранительный корсет. Или просто направит на автодоктора. Или к Даниилу Олеговичу.
Да не хотелось бы. В корсете я жутко парюсь. А автодоктор может меня вообще не допустить к занятиям. Форму потеряю. Шоу лишусь. А, кстати! он опять отворачивается от окна, и уже заинтересованно смотрит мне в глаза, Рыжий сказал, что ты вчера добрался до четвёртого?
Да, добрался. И даже проторчал там по субъективному часов семь.
Ну, и?..
Ну и скучища, если вспомнить и оценить трезво. Весело было только вначале. Когда вдруг оказался абсолютно голый и безоружный посреди зелёной пустыни, а на меня спикировал сверху рассказываю вкратце историю своих «похождений».
Цезарь качает головой:
А на мой взгляд ничуть не скучно. Эх, теперь нескоро я смогу попробовать пробиться дальше
Не парься. Ничего не потерял. Я только устал, как собака, да солнечный ожог получил. Плюс царапины. И, если честно, так ничего и не понял. В-смысле того, что там произошло. С местной цивилизацией. А, думаю, это входило в условия игры. Ну, то, что я попытаюсь докопаться. Ладно, попробую уж в следующий раз.
Если дадут то же место.
Вот именно. Э-э, ладно, снова протягиваю руку, Увидимся.
Увидимся.
Перед тем, как отойти, всё же спрашиваю:
Родичи-то Помирились?
Да вроде, Цезарь опять невесело и криво усмехается, На почве, так сказать, «трогательной» заботы обо мне
В коридоре так больше никто и не появляется. И мы в гордом одиночестве расходимся по классам. Останавливаюсь у своего монитора, с удовлетворением констатирую, что ещё мигает зелёный огонёк не превысил я, стало быть, ещё отпущенного лимита в десять плюс одна. Достаю теперь тетрадь по истории. Следующим уроком она, родная. И препод Ита Львовна. Женщина, вроде, спокойная и уравновешенная. Не то, что Анна Семёновна следующий урок физика, и мне трудно бывает уследить за ходом и непредсказуемыми перескоками на другие темы, или даже вообще далёкие от физики мысли (Куда только смотрели редакторы, которые одобрили этот курс!) этой сравнительно молодой лет двадцати трёх-четырёх! дамы. Которая явно ещё не замужем, и комплексует по этому поводу. Иначе она для каждой лекции так обильно и вульгарно не красилась бы. И волосы каждый месяц не перекрашивала бы.
8. Новая работа
После второго и третьего уроков в коридор уже не выхожу.
Вместо этого, как и почти все остальные, сижу, закрыв глаза. И думаю.
Слушать «релаксационную» музыку через наушнички, как делают многие мои одноклассники, даже самые «состоятельные», не желаю. Мягкая обволакивающая тишина после визгливо-напряжённого голоса Анны Семёновны, в котором так и чувствуется острая сексуальная неудовлетворённость, куда приятней Однако думать мне тишина и темнота никогда не мешают. В частности, над тем, что вот мы тут, коренные москвичи, да и вообще все «аборигенные» россияне, перешли на такую занудную и утомительную процедуру обучения, а чёртовым «понаехавшим», и тем, кто пока не натурализовался, (Впрочем, как и детям тех, кто из наших олигархов предпочитает такую методу!) преподают всё по старинке. То есть как было раньше, двадцать лет назад. И как до сих пор происходит, скажем, в тех же Штатах. И «просвещённой» Европе. Где вместо точных знаний можно и поиграться типа в угадайку тестовая система.
И думы мои приводят меня к тому же выводу, что и антинационалистов, и «правозащитников», бастовавших и выделывавшихся лет пятнадцать назад на митингах с лозунгами на плакатах, типа «Долой дискриминацию по гражданству!», или «Сделайте нашим детям нормальное обучение они же ни в чём не виноваты!». «Наши дети тоже дети! И достойны лучшего!..»