Чем кончилась история, мне неизвестно, однако тот эпизод отпечатался в памяти ярче, чем общение с пациенткой, которая страдала шизофреническим расстройством и утверждала, будто имеет третий глаз.
***
Фотографии с младенцами на разворотах журналов, рекламные ролики с пухлыми пупсами в подгузниках и привычка общества освещать лишь светлые стороны жизни, не позволяет сформироваться реалистичному представлению о детях. Если бы не выпуски телевизионного журнала «Ералаш» и не «Вредные советы» Григория Остера, то картинка выглядела бы идеальной.
Явление детства выглядит рафинированным и глянцевым, но лишь до той поры, пока мы не становимся родителями. Разоблачение происходит болезненно, ожидания о спящем под балдахином младенце обрушиваются под давлением суровой реальности, в которой находится место кишечным коликам и физиологической незрелости нервной системы новорожденного ребенка. Это так же неожиданно, как если пользоваться кремом от морщин, чтобы выглядеть моложе, но вместо гладкой кожи получить аллергический отек, о котором производитель умолчал или вынес информацию сноской под «звездочкой» мелким шрифтом.
Когда я ждала первого ребенка, никто не рассказал мне, что после родов каждый мой новый день станет похож на предыдущий, никто не предупредил, что в моей душе поселится зависть к бездетным подругам. Никто даже не намекнул, что жизнь встанет на режим автопилота от выходных до выходных, а я стану грезить работой за любые деньги, лишь бы сбежать из дома. Не то чтобы я как-то хотела вернуть время вспять, отмотать его до момента беременности и избежать материнства. Речь совершенно не о том. Но мне кажется, что, владея полной информацией о грядущих трудностях, я бы смогла подготовиться к ним за девять месяцев.
Родив сына, я наивно полагала, что удовлетворения потребностей новорожденного будет достаточно для того, чтобы он хорошо развивался и был счастлив, и недооценивала значение эмоциональной зависимости ребенка от настроения матери.
Наш малыш не будет плакать, уверенно заявляла я мужу, стоило услышать младенческий плач в очереди на кассу в супермаркете.
Конечно! соглашался с моими размышлениями супруг, как и я, полагающий, что все детские слезы происходят от черствости взрослых.
Мы были намерены любить своего ребенка изо всех возможных сил, не спускать с рук, кормить по требованию и покупать лучшие подгузники. Никто из нас не мог подумать, что совсем скоро сын преподаст нам несколько ярких уроков, после которых мы перестанем с осуждением поглядывать на семьи с орущими детьми. Я помню, как мы смеялись с мужем, убегая из торгового центра и подхватив за руки кричащего вырывающегося трехлетнего Костю, потому что тот никак не соглашался уходить из магазина без игрушки. Смеялись мы над собой, над осуждающими взглядами прохожих, над наивностью собственной юности.
По ходу освоения новой роли также стало очевидно, что спокойная отдохнувшая я, которая умеет беречь себя и не становиться жертвой в отношениях с ребенком, способна дать ему больше тепла и заботы, нежели вымотанная домашними делами и позабывшая об отдыхе.
Больше всего во время первого декрета меня выбивала из колеи социальная изоляция. Я оказалась не готова к «медным трубам» и, что еще хуже, не умела попросить о помощи родителей или подруг, считая, что так я распишусь в своей материнской несостоятельности. Хорошо, что у меня была Лена, с которой мы познакомились в роддоме и случайно родили сыновей в один день. Мы регулярно с ней созванивались, обсуждали швы, прививки, колики, трещины на сосках, впечатления от похода в поликлинику, первые зубы, первые «полеты» наших сыновей с диванов и прочие подробности нашей новой жизни. И если б не она, то я бы замкнулась в своей печали окончательно.
Супруг, будучи доктором, в то время совмещал врачебную деятельность в поликлинике с дежурствами в травмпункте, поэтому бывало, что мы с сыном два дня подряд не видели никого, кроме друг друга. Но если для маленького ребенка это не являлось проблемой, то я серьезно тосковала по активной жизни. Мне хотелось жить динамично и весело, а не быть заложницей ребенка, но вместе с тем я боялась отступить от своей позиции, согласно которой «настоящие матери думают в первую очередь о ребенке».
Однажды я выросла из этого убеждения, вылупилась из стереотипной скорлупы, и неожиданно стало легче. Это случилось примерно через год после родов. У сына резались жевательные зубы, и на фоне этого второй день держалась высокая температура. Муж как раз был на дежурстве, а я днем и ночью с градусником караулила младенца, чтобы не дать лихорадке подскочить выше 40 и вовремя сбить жар. В хлопотах я не заметила, как дома кончилась еда. И только ночью, укачивая горячего сына и ожидая, когда подействует жаропонижающий сироп, я вспомнила, что не ела целый день.