На любую просьбу, которая подразумевала какую-либо активность (нарисовать, рассказать, выбрать игрушку) она выдавала реакцию ступора и пыталась вжать шею в плечи, но зато неплохо откликалась на предложение показать пальцем на названный мною предмет или ответить на простые вопросы, с которыми можно было справиться, просто кивнув или отрицательно помотав головой. Девочка продемонстрировала полное понимание происходящего вокруг нее и дала мне знать, что хорошо ориентируется в пространстве и времени.
У нее аутизм, Екатерина Александровна? с вызовом в голосе потребовала ответа Валентина Андреевна, как только мы вышли с Ларисой из кабинета.
Не похоже. Почему вы решили, что у неё есть отклонения от нормы?
Ну она замкнутая, а еще ее ни за что не заставишь делать то, чего она не хочет.
Должна вас успокоить, это не признаки аутизма. Да, замкнутость присутствует, но, вероятнее всего, это личностная особенность или защитная реакция.
Что с этим можно сделать? тут женщина перешла на шепот. У меня за спиной уже весь преподавательский состав шушукается Я учитель начальных классов, на моем счету уже четыре выпуска учеников, и ни один из них не позволял себе молчать, когда я вызываю к доске, или уводить взгляд, если его приветствуют. А она это делает! Валентина Андреевна глазами показала мне на Ларису, которая в этот момент шнуровала кеды.
Как вы реагируете на такое поведение дочери?
Бешусь. Это позорит меня, понимаете? Такое поведение перечеркивает все мои заслуги и опыт в педагогике. Подобное невежество Ларисы по отношении к другим учителям и вовсе отбрасывает тень на меня как на плохую мать, которая не может воспитать вежливого ребёнка.
То есть вас задевает то, что страдает ваш «авторитет»?
Именно. Я прошла через советское детство: мы были пионерами, носили галстуки и не могли позволить себе так общаться со старшими. За это могли лишить звания пионера. Поэтому у меня не укладывается в голове, как можно промолчать, когда с тобой здороваются. Я уже говорила с ней по всякому: и по-хорошему, и по-плохому. И каждый раз, когда мы подходим к школе или к дому, я неоднократно напоминаю ей, что нужно поздороваться с учителями и соседями, но это бесполезно. Захочет поздоровается, не захочет приходится краснеть и оправдываться перед знакомыми, мол, Лариса не в духе. А ещё у неё в этой четверти выходит «двойка» по математике, потому что она не может запомнить таблицу умножения. Каждый день мы зубрим с ней на кухне «дважды два», «трижды три», и хоть кол на голове теши.
А стихи Лариса легко запоминает? спросила я, чтобы понять, насколько масштабна проблема с запоминанием.
Вот именно со стихами проблем вообще нет, но с математикой беда с тех пор, как Лариса стала проходить таблицу умножения. Педагогический позор
Люди с высокой тревожностью, в том числе и дети, трудно усваивают любую информацию, потому что всё их внимание сфокусировано на внутреннем страхе совершить ошибку, пораниться, заболеть, потеряться. Но что касается стихов здесь дело обстоит проще, потому что у них есть рифма, укладывающая в память ладные строчки. В отношении Ларисы это стало одним из главных признаков, позволяющих заподозрить у неё выраженное беспокойство, которое, как правило, достигает пика при давлении со стороны, а так же если в семье царит атмосфера диктатуры.
Валентине Андреевне пришлось выбирать, что для нее важнее то, как она выглядит, по ее мнению, в глазах коллег, или самоощущение дочери. На самом деле для любой мамы здесь нет маневра для выбора. Сердце любит ребенка больше, чем признание коллег. После нашей беседы женщины решила оставить Ларису в покое и хотя бы в качестве эксперимента какое-то время не обращать внимания на Ларисину «неприветливость» в адрес знакомых и друзей.
Женщина поговорила с классным руководителем дочери, чтобы тот мягче относился к Ларисе и опрашивал девочку по выученным урокам наедине, а не при всем классе. Уже через месяц Валентина Андреевна позвонила мне, чтобы поделиться успехами: Лариса стала дружить с двумя девочками, «подтянула» математику и без напоминания здоровается со всеми, только пока очень тихо или едва заметно кивая.
Доверив мне свои переживания, эта семья всколыхнула воспоминания о том, как я изводила полуторагодовалого сына своими нравоучениями. «Помаши тете Полине!» просила я его, когда мы встречали соседку, которая раз от раза усердствовала в приветствиях. Она трепала его за вихры на макушке, махала морщинистой рукой и сопровождала все эти действия комментариями о том, как важно расти вежливым и почитающим старших.