Глава 4. Да пребудет с вами сила
Пока мы открывали стандартную дверь со стандартной же табличкой «Посторонним вход воспрещен», ничто, как говорится, не предвещало.
Но едва мы переступил через порог, как в головы нам полетел огромный (тонны три, не меньше) стремительно вращающийся метеор. Я рефлекторно присел и перекатился в сторону. Профессия, знаете ли, вырабатывает определенные навыки. Хотя от камня такого размера и скорости уклоняться бессмысленно.
Затаившись за каким-то металлическим экраном, я прикрыл голову руками. Надо мной шел бой!
Подробностей я видеть не мог, но крики!
Федя, атакую, прикрой справа!
Газу, Юра, газу!
А-а-а-а-а!!!
Стукотня скорострельной пушки. Взрывы.
Да куда ж ты!
Леша, сзади!
Снова выстрелы. Торжествующий крик:
Н-на!!!
И мощнейший взрыв, сопровождаемый свистом осколков.
Блин!
Молодой человек, услышал я над головой интеллигентнейший голос с отчетливым еврейским прононсом. Вам плохо?
Сделав над собой усилие, я сквозь растопыренные пальцы посмотрел вверх.
Там была офисная ячейка со всеми принадлежностями обычной канцелярии: монитор компьютера, стеллажи с разноцветными, продвинутого дизайна папками, яркие ярлычки наклеек-напоминалок, пришпиленные тут и там
В центре восседал этакий классический еврей в очках. Возраст под 60, одет в клетчатую рубашку и утепленную душегрею.
Звуки боя между тем отдалились, и только откуда-то со стороны слышались радостные возгласы, смех и междометия.
Фима, услышал я голос Ротмистрова. Разве можно так пугать неподготовленного человека?
Сёма, в той же интонации ответил обладатель клетчатой рубашки, ты не предупредил о визите. А мы тренируемся.
Я понял, что происходит и встал. Было довольно неловко. А больше неприятно. Этот чертов Ротмистров нарочно поставил меня в дурацкое положение.
Теперь-то было понятно, что летящие метеоры и дроны, атакующие их со всех сторон, все эти вспышки, взрывы, и прочие «звездные войны» не больше чем изображения на огромном 3D экране, занимавшем в помещении верхнюю полусферу.
Внизу располагался стандартный опенофис. То есть большой зал, разделенный перегородками на индивидуальные ячейки. Люди (молодые парни не старше 20 лет) просматривались примерно в трети из них. Остальные ячейки были свободны. Что, в целом, производило впечатление некого запустения.
О каких предупреждениях ты говоришь? продолжал между тем снятый начальник. После того, как твои парни прозевали метеорит. После того, как второй раз за месяц пробита внешняя оболочка купола Вот, кстати, познакомься. Петр Ладыгин прокурор с Земли. Интересуется причинами.
Ой, держите меня семеро, всплеснул руками обладатель душегреи. Я так испугался, что весь дрожу.
Он сдвинул очки на кончик носа и воззрился на меня сквозь стекла.
Снимать его приехали?
Э-э я не ожидал такого вопроса и несколько сбился. Да!
Давно пора.
Фима, возмутился Ротмистров. Ты совесть-то имей.
Совесть? А сколько раз я просил у тебя людей? У меня шесть вакансий. Шесть! Мы закрываем периметр, можно сказать, собственными телами! Моими нервами!
Много закроешь твоими нервами.
А больше нечем. У меня текучка!
Он развернулся всем корпусом ко мне.
Вы только подумайте! Стоит молодому человеку слегка опериться, войти в курс дела, влиться в коллектив И тут бац! Его уже переманили в какой-то исследовательский центр. Все хотят двигать науку. А у меня не престижно. Про меня говорят, что это отстой для неудачников. И люди бегут!
Фима
Бегут! повторил клетчатый товарищ, подкрепляя слова энергичным движением ладони. А он вместо того, чтобы поработать с людьми, напрячь СМИ и поднять престиж профессии Он приходит ко мне и требует безопасности. Вам не смешно?!
Фима, перебил обладателя душегреи Ротмистров. Я договорился с руководством космоакадемии имени Жуковского. Курсанты-выпускники будут отрабатывать практику на нашей базе.
Курсанты?
Да. В программе боевое слаживание и противометеоритная защита. Круглосуточно. Три экипажа в смену. Кстати, твоим ухарям пообещали льготы при поступлении. Так что скоро у тебя отбоя не будет от претендентов.
Сёма! развел руками пожилой хранитель периметра. Его многовековая общееврейская печаль растворилась в интригующей улыбке. Какой ты, однако, Сема Везде блат, а?