Александра Барвицкая - Дефибриллятор. Весенние стихи стр 3.

разбросаны слова по пыльным полкам
библиотечных вех.
легки они, уютны или колки,
несут ли грех 
просеивай слова. они  пустое.
они  враньё.
пока душа в зимовочном простое
ютится вороньём 
делами меряй правду отражений.
в чести  зеркальный люд.
а если под грудиной левой жженье 
молчи, браток.  не множь словесный блуд.

когда мячик луны закатит за небо очередным
облачком пенным,
когда встанут в счастливую очередь дни
нашей вселенной,

приезжай на восточный порог 
по компасу сердца 
к моей дверце.
приезжай туда,
где любовью сжигают ночи и города.

я распахну окна, раздвину тесные стены,
с карты вселенной сотру все синие вены,
а с ладоней твоих  паутинки чужих дорог.
а потом,
разукрашу счастливым запахом дом,
отключу электричеству пробки,
и выпущу из заветной коробки
ватагу солнечных зайчиков 
гулять на груди взрослого мальчика
колокольчиком чистого голоса.

и, наконец, перекрашу свои волосы.

Россия завалена белым,
хрустящим,
крошащимся
мелом.
Это я расписываю верхушки свода
перистыми облаками.
На половину года
хватает мела пока мне.
Собираю разбросанные камни.
За столом
приманиваю циклон
именного love you.
Прожитыми уроками
наше «Мы» правлю.
Биение пульса слушаю
Письма мои осыпаются крошевом
хлеба, кормящего душу,
напрямую  в твою Вену.
Опять ты не спишь, наверное,
улетаешь столицы менять.
Как ты там  без меня,
хороший?

девять дней до исхода.
и сорок ав2 
позади 
утекает
в песок.

испарённую воду
пустынных глав 
в груди 
замыкать срок.

время сбрасывать ношу тел 
балласт
затрудняет ход.

обновлённостью 
наш удел 
в девятый войти восход.

забрюхатив барханом,
печь
крематория,
ржавя пасть,
шкуру прошлого будет жечь! 
наше рабское
жрать
всласть,
отрыгнув иллюзорный жом 
тот, что в сладкое мажет рот 
тельценосным сном,
миражом! 

нам  без шкур  за громом  вперёд!

девять дней без огляда
камни
в ногах
крошить.
не моли о пощаде.
так надо.
Он так решил.

девять сумерек нам до дома. 
ночь,
не дрожи!
девять суток застряли комом. 
только бы пережить!

девять дней до земли,
в которую
держим
путь.
девять дней до исхода.
не дли!
эти бы
дотянуть.

чёрного мрамора крошки3
в перистом небе висят
крайнего срока гирей. 
ровно на двадцать четыре
в два раза по шестьдесят
(и ни секундой больше!).

в выдержанном вине
зимнего чана 
прокипячённые.
(о чём вы? 
набравшиеся до отчаяния
за девяносто дней!)

поворачиваясь то одним,
то другим боком 
вселенскую наготу прикрывая личным 
высушиваются выпотрошенным
солнцепёком:
двустранным столичным.

(песочек назвался  пророком?
значит  жди своего срока!)

открывается в полночь ров. 
ноль-ноль  на швейцарских.
циферблатные  к чёрту!  швы!
и по талии коридора миров
перетекает царство
секунд живых.

здесь песок даст камням фору! 
смело
в руках мни!
бесконечность  всего лишь форма,
создающая тело
времени.

западный ветер  капельками росинок 
задувает под плащ московского марта
круглой радуги поцелуй.

в преломлённых лучах спектральной
атомной нежности  семь влажных
движений губ.

красное  ласковой вязью бежит по сердцу,
срывая с него шелуху одежды
закоченелых зим.

оранжевое  пьянит апельсиновым соком,
ручейком продвигаясь по коже
от кончиков пальцев к шейному позвонку.

жёлтое  щёки румянит солнечным зайкой.
кончик носа щекочет запахом трав  зелёный.
лёгкостью голубое приподнимает ресницы к небу.
синее  нежит запястье, ровняя пульс.

а примостившееся у мочки уха фиолетовое 
шепчет
красному своему собрату:
«не прерывай движения.
помни.
мы 
радужный круг».