Потускнели наши краски.
И конец приходит сказке.
Быль. Печален мой рассказ.
Начало было положено, душа требовала продолжения, по возможности рок-н-ролльного.
МАСТЕР И МАРГАРИТА
Однажды я с удивлением узнал, что тёзка Акимов совсем не читает книг.
Ты это серьёзно? -спросил я его.
Ну, не то чтобы я совсем ничего не читал, неохотно начал он. В армии я, например, прочитал Устав и текст Присяги.
Да ты что! Тогда это в корне меняет дело, рассмеялся я. Хочешь дам что-нибудь на пробу?
Ну, давай, без особого энтузиазма согласился Димон.
В девяностых годах, после советского книжного безрыбья, с литературой стало гораздо лучше. В стране начали во множестве открываться кооперативные издательства, которые с дикой скоростью, будто наверстывая упущенное, начали штамповать Фенимора Купера, Майн Рида, Агату Кристи, Конан Дойла. Именно в то время я узнал, что в Советском Союзе были и есть такие писатели как Аксёнов, Войнович, Довлатов и Поляков. Издания конечно, оставляли желать лучшего, с плохой полиграфией и множеством опечаток, но и цена у таких книг была приемлемой. А помню, в восемьдесят девятом году, за книгу Марины Влади «Владимир, или Прерванный полёт» я отдал двадцать пять рублей. Кто не знает, я поясню. В то время на эти деньги можно было прожить недели две, если не три. Это то же самое, что если бы я сейчас, в две тысячи восемнадцатом, за книгу в двести страниц отдал бы десять тысяч. Но я отвлёкся. На следующий день я принёс булгаковскую «Мастер и Маргарита».
Рим на день рождения подарил. Почитай, может понравится.
Акимов обещал попробовать. Через какое-то время книга была возвращена.
Димончик! Это круто! кричал Акимов.
Я с видом победителя уже готовился услышать просьбу о новом чтиве, но новоиспечённый читатель умел удивлять.
Будем делать альбом по этой книге, заявил он, так и назовём «Мастер и Маргарита».
Честно говоря я не был готов к такому повороту событий. Мне хотелось просто делать песни, одна хитовее другой, а тут мне предлагали написать чуть-ли не рок-оперу. Но Димон умел не только удивлять, но и убеждать. Короче, я согласился. В течение нескольких месяцев я написал шесть или семь текстов, Димон с Шурой параллельно делали музыку. Репетиционной базы не было, поэтому собирались где попало, в основном на чьих-нибудь квартирах. С инструментами тоже была беда. У Шуры имелась старая акустическая гитара с самопальным звукоснимателем, у Димона скрипка. Дело двигалось до тех пор, пока Акимов не решил вдруг поступать в Самарский институт культуры. Подбил он на это и Шуру Поздеева. Неделю, или может чуть больше, они тусовались в Самаре, после чего вернулись в родные башкирские края.
Димончик, выручай! молил Акимов. Нужны два сочинения, вот темы.
И что дальше? спросил я его, ну, напишу я вам эти сочинения. Что вы с ними делать-то будете?
Но оказалось, что Димон всё продумал.
Перепишем своими почерками набело, а на экзаменах сдадим готовые варианты как только что написанные.
Сколько у меня времени? -почуяв неладное спросил я.
У нас на завтрашний вечер билеты уже куплены.
Да ты охренел что ли! заорал я так, что зазвенели стёкла в квартире. Ты чуть пораньше не мог приехать? Что у тебя за привычка делать всё в последний момент?
Извини, Димончик, так вышло. развёл Акимов руками.
Весь день, до глубокой ночи я писал этим горе абитуриентам сочинения, утром вручил написанное и нецензурно благословил их отъезд.
Может и ты с нами? предложил Акимов, ты легко поступишь.
Ну уж на хрен.
Но в тот раз мне всё-таки нужно было послушать Акимова. Шура поступил в институт и все письменные задания в течение следующего года за него делал я. Так не проще ли было поступить самому?
Всю жизнь я за кого-то что-то пишу. За знакомых, за друзей, за родственников. Один раз я помог Риму Шарафутдинову написать рассказ и он тоже поступил на курсы художников-мультипликаторов. Но с Римом другое дело, он и сам умел писать, что впоследствии много раз доказывал, просто на тот момент у него не было времени. Как то написал за сестру Вику пару стихотворений. Про кого бы вы думали? Про рентгенологов. Где я и где рентген? Но стишки получились. Сейчас процитирую одно из них.
Эх, дай Бог памяти!
Стреляют в Питере из пушки.