Нельзя сказать, что Витонега не смогла бы справиться со своими волосами сама. Но княгине невместно. Во всяком случае, на людях. Тем более, сейчас, в непраздности, тяжёлый большой живот мешал двигаться, и уставала она быстрее, а потому с большей охотой, чем обычно, принимала услуги сенных девушек.
Невея вздохнула. «О волосах жалкует моих», догадалась Витонега (такое было уже не в первый раз) и сказала с улыбкой:
Всё о волосах моих вздыхаешь, Невея?
Пальцы сенной девушки чуть дрогнули, но она отозвалась почти тут же:
О волосах да.
Однако что-то подсказало княгине нет, не о волосах госпожи вздыхает дочь воеводы. Небось, тоска по Полоцку напала. На неё саму иной раз тоже находило так, что хоть плачь. Добро хоть муж рядом, есть кого любить, есть из-за кого забыться, отставить память. А у Невеи того нет, она за госпожой из Полоцка поехала, чтобы той одиноко в Корьдне не казалось.
А не о волосах, Невеюшко, усмехнулась княгиня. Ай понравился кто? Скажи. Может, и замуж тебя отдадим, а?
Скажешь тоже, госпожа, Невея покраснела.
А чего ж, Витонега улыбнулась. Вон сколько женихов вокруг. Хочешь, вятича выбирай, хочешь кривича. А то варяга альбо лютича. А?
Как ни сдерживалась, а в голосе её невольно звякнула гордость. И тут же опустила глаза, стараясь не выдать перед девушкой этой гордости и торжества, которое она испытывала в последние три дня, после того, как прибыла братня дружина. Теперь, с Рогволожими воями, у неё (а приехали они именно к ней, к Витонеге, к сестре своего господина!) было сил больше, чем у мужа, князя в Корьдне.
Она мотнула головой, вырывая волосы из рук у изумлённой Невеи, встала, закусив губу.
Нет!
Ну она же любит мужа, с чего ей в голову лезут такие дурные мысли. А кто-то, гаденько усмехаясь, так и шепчет в ухо: у него, Ходимира, всего две сотни воев в дружине, а у тебя, княгини, теперь больше чуть ли не вдвое. И не просто вои кривичи, лютичи, варяги, что навыкли на Варяжьем море кровь лить, сражались и с саксами, и с данами, и дружину Мстислава через всё Варяжье море гнали, с самой Дикой Охотой встречались Витослава вспомнила глаза вятичей. Они слушали рассказы Раха и Мстивоя, рассказы о невиданных чудесах дальних краёв, и горел в глазах вятичей тот странный огонь, который всегда горит в мужских глазах при рассказах о дальней стороне, и которого никогда не могут понять женщины.
Ну вестимо, что они видели-то в жизни, эти вятичи? Жгли овины в соседних городцах, таких же, как и Ходимиров Корьдно, в их, кривской земле, этот Корьдно мог бы сравняться только с межевым Гориславлем, пожалуй, или Всвячем? Сшибались в межевых стычках с мелкими (по десятка два-три) загонами степняков, которые забрались пограбить лесовиков? Гоняли в лесных облавах десятком на одного непокорных данников, которые больше горазды в чащобе прятаться, чем сражаться?
Витонега распалялась всё больше и больше, хоть и сама понимала, что не права. Она и сама не заметила как подошла к отволочённому оконцу, стояла около него, глядя в мокрые вечерние сумерки за окном и еле слышно шептала, то и дело притопывая, взмахивая кулаком, словно спорила с кем-то. Она проговаривала всё то, что думала, словно уже и сам Ходимир стоял перед ним, и она убеждала его уступить ей престол. Доводилось ей слышать про такие случаи в греческой земле, когда жена базилевса, опираясь на войско, отстраняла мужа от престола. Было такое, было
Княгиня прикусила губу, и в этот миг ощутила сильный толчок внизу живота. Толкнулся ребёнок, и Витонега, вздрогнув, опомнилась. Оборотилась. В хоромине было пусто, только Невея стояла у самого порога, словно пятилась от госпожи, прижав к груди снятую с головы Витонеги рогатую кику. Княгиня встретилась взглядом с подружкой и вдруг покраснела до слёз. От стыда сквозь пол готова была провалиться. Добро хоть и вслух не наговорила то, что шептала, вовзят бы запугала девушку и так вон глядит чуть ли не со страхом. Чего и не нагородила-то только, и базилевсов приплела, и вятичей чуть ли не в болотной жиже измазала, и престол готова была у мужа отнять. У мужа, которым только недавно восхищалась, словно Сухманом альбо Муравленином за то, что он вдоль Днепра за Ярославичами гнался.
И с чего взяла, что дружина брата ЕЙ служить будет? Воевода Рах ясно ведь сказал они и в Корьдно-то пришли только потому, что Ходимир ряда с киянами не подписал, а значит, может попробовать Рогволода, а значит, и Всеслава-батюшку из полона освободить.