Николай Якушев
Пережитых годов этажи
У времени в плену
Время, в котором живет поэт, во многом определяет его творческую судьбу. Николай Михайлович Якушев родился в Москве в 1916 году за год до Октябрьской революции и за два до начала Гражданской войны. Отец его, участник революционных событий, в 1918 году вступил в РКП(б), в 1920-м был направлен на Кубань в ЧК, где состоял в «тройке» по борьбе с бандитизмом, а затем перевелся на партийную работу в КК РКИ (контрольную комиссию рабоче-крестьянскую инспекцию). Мать, как упоминает сам поэт в одном из стихотворений, была «простая рабочая».
Детство Николая прошло на Кубани, здесь он учился в школе колхозной молодежи. Эти годы Николай Михайлович описывает в своих стихах обобщенно ранние впечатления скупы, конкретных деталей и примет времени мало. Наверное, всё заслонили последующие события, после которых он уже на многое смотрел иначе. Вот, например, характерный отрывок из стихотворения «Воспоминание о детстве»:
Когда-то
по утрам я просыпался,
наполнен светлой радостью рассвета,
тревожным и счастливым ожиданьем
того,
что в этот день произойдет.
Мир открывался
яркий и веселый
Несмотря на все тяготы и страшную обстановку тех лет, светлое и радостное запомнилось ярче, иное стерлось в памяти.
Первые стихи Николай Якушев начал писать еще в пятом классе. В 1933 году семья переехала в Воронеж, где будущий поэт поступил в педагогический институт на литературный факультет.
В начальном периоде жизни Николая Якушева всё складывается неплохо: стихи печатаются в областной газете, приходит первая любовь Память о ней поэт хранил всю жизнь, что отразилось в его творчестве:
Смешно, что я полжизни берегу
тебя такой, как в первый день потери.
Что жизнь прошла поверить я могу,
что ты прошла я не могу поверить.
Так переживает он утрату в стихотворении «Десятый вальс», посвященном Евгении Колесниковой.
Но уже другое время преподнесло внезапный удар пресловутый 1937 год. Студент, начинающий поэт Николай Якушев был арестован по надуманному обвинению. На полтора десятилетия его жизнь определил лагерный режим. «Судьба моя человеческая, а стало быть, и писательская, была запрограммирована в 1937 году. С этого года вся моя жизнь и деятельность была подчинена алгоритму человеческой подлости», расскажет позже в своих дневниках Николай Михайлович. В стихотворении «Стихи из сожженной тетради» поэт напишет:
Тетрадь из случайной бумаги
я сшил самодельной иглой.
Я был не пророк, не оракул,
не слышался в строчках металл,
когда их друзьям по бараку
вполголоса ночью читал.
Стихи из сожженной тетради
не выдалось мне уберечь
при обыске их надзиратель
торжественно выбросил в печь
Несомненно, судьба жестоко обошлась с ним, но в то же время закалила, позволила выжить и реализовать себя в творчестве. Николаю Михайловичу пришлось сменить много профессий: он был и шахтером на Колыме, и лесорубом в Архангельской области, и землекопом, и грузчиком, но никогда не забывал поэзию, продолжал писать стихи в лагерях. Последние годы перед освобождением провел в Волголаге.
В 1953 году Якушев был освобожден, а в 1959-м полностью реабилитирован «за отсутствием состава преступления». Можно представить себе состояние человека, отбывшего такой значительный срок в заключении.
После освобождения Николай Михайлович вернулся к родителям в Краснодар, а затем в 1954 году переехал в Рыбинск. Здесь он работал старшим бухгалтером цеха на кабельном заводе, бухгалтером в судоремонтных мастерских и на ремонтно-эксплуатационной базе речного флота, литературным сотрудником газеты «Рыбинская правда».
Очередной, третий период жизни поэта вновь оказался нелегким Но стихи продолжали рождаться, их стали печатать в газетах, а затем и в журналах. Правда, строки о наболевшем появляются лишь в конце 1950-х начале 1960-х годов, когда «с трибуны ХХ съезда объяснили» безвинно пострадавшим, кто же они есть. Суровый жизненный опыт дал понять многое, но далеко не всё, мучили вопросы: почему, за что, как такое случилось? Главный урок его стихов об этом урок сохранения человеческого достоинства в условиях, когда «выстоять в тени» было невероятно сложно. У Якушева нет ярости Шаламова и публицистического пафоса Солженицына, он напряженно пытается переработать, пережить, перетерпеть выпавший ему на долю драматичный экзистенциальный опыт. Итогом этих размышлений о себе и товарищах по судьбе «как мы недолюбили, что мы перемолчали» стал цикл стихов, озаглавленный «У семидесятой параллели». Он мог бы стать обширней, но оттепель закончилась быстро.