Была мне знакома пара гусей, я запомнил их по отличительным чертам окраски оперения. Первого, ещё молоденького, с прошлого года гусёнка я запомнил потому, что у него на шее было чёрное пятно как галстук бабочка, чёрная на серой, относительно-белой «рубашке» шеи. Он вырос при мне плавая с мамой-гусыней недалеко на мелководье. И осенью я видел этого гусёнка уже большим в общей стае гусей перед отлётом на юг.
А в этот год он прилетел не один, а со своей парой, с гусыней, у которой на сером правом крыле пятно было из белых перьев: круглоовальное, чуть -ли не в форме сердечка.
(И не случайно упомянул я про изменения климата, которые происходят в последнее время).
Эта пара «меченных» гусей поселилась, построила своё гнездо на болотной кочке близко к берегу, недалеко от моего бивуака. Я наблюдал за ними, и это история произошла на моих глазах.
Откуда в лесу валежник и буераки-завалы? Не только потому что деревья падают от старости, но и от ураганов, которые стали происходить в последнее время всё чаще и чаще. В людских поселениях, в городах и посёлках, ураганы сносят крыши домов, роняют деревья на автомобили и разрушают заборы. Появилась новая напасть! В наших широтах и вообще в нашем районе никогда не бывало смерчей. Если ветер и закручивался в смерч, то это было такое небольшое, с ведро диаметром, поднятие пыли с дороги.
А тут случилось ужасное огромный смерч образовался над озером. Столб воды высотой до небес! и пронесся этот вихрь вдоль моего берега. Мой бивуак был разрушен: брёвна подняты были с земли и унесены в далёкие дали. Этот смерч-ураган прошёлся по болоту и унёсся по лесу далеко-далеко, прошёл даже по краю нашей деревни, в шести километрах от озера и разрушил телятник, сломав шиферную крышу на ферме. Во время урагана пропала гусыня, которая сидела на яйцах на болоте рядом с моим бивуаком. А гусь с галстуком-бабочкой остался., он кормился у другого берега на мели у камышей. Он остался совсем один. Если бревна унесло ураганом-смерчем унесло и гусыню и брёвнами могло её повредить?.. Потом он долго плавал около болота и кричал потерянным голосом звал свою гусыню.
Я успел отбежать от берега вглубь леса и ураган видел сквозь деревья. Когда пришёл на берег увидел вырванную полосу травы на берегу и осоки на болоте большая широкая полоса оставалась, как след страшного вихря, отметиной на всё время после урагана.
А мой знакомый гусь в галстуке так плавал один и часто подплывал к этой «отметине» и кричал плачущим голосом и последующие дни и месяцы лета. Он стал изгоем в своей стае гусиной. Если пары гусей с гусятами иногда объединялись и паслись на берегу щипля травку, то моего гуся с бабочкой прогоняли от себя: шипели на него, не позволяя пастись рядом. И этот гусь, мой знакомый, совсем перебрался на мою сторону озера, и я кидал ему кусочки хлеба он совсем не боялся меня, и мы даже подружились с ним. Этот обряд призывания своей гусыни он сотворял каждое утро, когда я приходил рыбачить: «гусь-с галстуком» плавал вдоль отметины урагана туда-сюда перед кочками осоки на болоте и кричал.
Я думал, что гусыня погибла в урагане. Ведь там ветер закрутил её вместе с брёвнами и палками.
Так прошла весна, когда мой «гусь с галстуком» пытался присоединиться к общей стае гусей, быть может, надеясь найти другую гусыню, чтобы завести потомство, но был отвергнут его прогнали.
И прошло почти всё лето, когда «гусь с галстуком» жил один-одинёшенек около моего места рыбалки, с завистью поглядывая на стаю гусей на противоположном берегу, у которых появились гусята.
Я приходил не часто, раз в неделю по выходным, но увидел «встречу-событие»: гусыня наша, с отметиной-сердечком на крыле вернулась в один из августовских дней.
Представляю: как ураган унёс её далеко-далеко, может быть за десятки километров (за 100 и больше) и бросил среди леса. У неё было сломано крыло, повреждена нога может быть тоже сломана. С трудом она жила, прячась где-нибудь под кустами или под ёлками: лапы елей до земли закрывали гусыню от зверей-хищников от лисиц и волков и она пешком шла по лесу к родному озеру, определяя направление по ночному звёздному небу.
В августе я рыбачил как обычно рано утром. И как обычно по утрам, с первыми лучами солнца, мой «гусь с галстуком» отплыл от кочки у берега болота и стал звать-кричать: он кричал каждый раз по часу-полтора, всегдашний обряд, только потом вылазил на берег щипать травку.